Мозг, сидящий в своём тёмном домике, не разбирается в подробностях. Ему плевать на Борисову и Антона. Всё вокруг – это череда биохимических и электрических сигналов, которые он интерпретирует по своему усмотрению, раздавая беззвучные химические команды: «Тут притормози, а тут пободрее. Опасность?! А, нет, обознался. Ох ты, как скользко – держи баланс! Пора поесть. Манго? Да, знаю такое. А это что за хрень с ним рядом? Выясни! Как-как? Дуриан? Самый вкусный фрукт на земле? Уверена? Воняет, как протухшее сливочное масло! Ну его на фиг, не ешь! Хотя… Если свежепочищенный и без этой плёночки… Да нет – не понял, в чём прикол… Получилось самой розетку поменять? Да тебе это вообще зачем? Электрик же есть! Ну ладно-ладно – молодец! Хорош, он уже в отключке. Да стой ты! Да хватит – прибьёшь, блин! Стой! Ох ты – что же делать-то?! Сто-о-оп!!! Уф… Нельзя тебе на ринг, нельзя… А этот вроде симпатичный…»
Да, беззвучные химические команды. Правой-левой, правой-левой. Перрон остался позади – автобус принял эстафету. А теперь снова – правой-левой, правой-левой…
С Хромко Сорокина встретилась прямо у входа в Управление.
– Где была, что делала? – привычно, без особых церемоний, спросил он приближающуюся подчинённую.
– Ездила в Москву, по делу Борисовой. Встречалась с её знакомой, которая нам губернаторское внимание организовала.
– И как, проблем ждать?
– Не думаю, – пожала плечами Аня. – Вроде мы друг с другом нашли контакт.
– Молодец. Помощь нужна какая?
– Вроде нет, справляюсь. Особых подвижек пока нет. Подпись ваша понадобится – думаю несколько запросов подготовить.
– Готовь. Я на совещание, вернусь к вечеру. Ну или утром завтра заноси, – добавил Семён Семёнович, садясь в подъехавшую служебную машину.
– Сегодня сделаю – утром занесу, – не раздумывая ответила девушка.
– Добро.
Покрышки раскидали шипами снежно-ледяные брызги, и машина выехала со двора. Оставшаяся часть дня теперь обещает быть относительно спокойной, поэтому Сорокина решила сначала сходить перекусить, а потом уже засесть за бумаги. Ничем не примечательный приём пищи отличался от всех предыдущих разве что чрезвычайной медлительностью официанта, который постоянно куда-то исчезал, а появляясь, приносил уже остывшие блюда. Аня вернулась с обеда поевшая, но слегка раздражённая. Не успела она расположиться за столом, как в кабинете появилась Васильева и бесцеремонно уселась на стуле с явным намерением рассказать что-то, для неё совершенно важное и неотложное.