– В общем, ты давай в него сильно не упирайся – Борисову ищи. Ты же запрос на собственность отправила вроде?
– Отправила.
– Если она здесь не жила, и нам повезёт, и найдётся какая-нибудь квартирка в Москве или в области, но в другом районе, тогда будет шанс это дело вообще отфутболить. Все эти губернаторы и их друзья лезут не в своё дело. Мне этот геморрой на фиг не нужен. А ты ориентируйся лучше на реальные вещи, а не на беседы со всякими психами.
– Но Семён Семёнович! – попыталась протестовать девушка.
– Короче, притащишь нам своей активностью сто пятую[14] – переведу на неопознанные трупы, навсегда! Скинешь дело куда-нибудь на Марс – решим вопрос с поощрением. Увижу, что ты не в ту сторону копаешь, – поставлю Васильеву исполнять обязанности начальника отделения. Поглядим, какой из неё получится руководитель – думаю, попонятливей.
– Буду копать в ту, товарищ подполковник… – ответила Аня, опустив глаза, чтобы скрыть бушующий в них огонь.
– Вот и славно, – Хромко встал, не заметив двусмысленности в ответе девушки. – А сегодня чем будешь заниматься?
– Планировала съездить в Москву, в Лефортово – они оттуда относительно недавно переехали сюда в Красногорск. Хочу поговорить с соседями – вдруг кто знает… где Борисова фактически жила, – соврала Сорокина, озвучив начальнику только то, что он хочет услышать.
– Ну добро, езжай.
Он окинул её каким-то странным взглядом, как будто хотел ещё что-то сказать, но молча вышел и закрыл за собой дверь, оставив девушку в полном недоумении.
– Не знаю, кто это был, но точно не Хромко, – прошептала она сама себе, отказываясь верить в то, что только что услышала.
За всё время её работы здесь – пусть и не очень большое – начальника никогда не заносило в эту сторону. Он был настоящий мент, в хорошем смысле этого слова, и любую возможность докопаться до истины всегда ставил выше каких-то служебных или личных выгод. Подставлялся сам, защищая и выгораживая своих сотрудников, если считал, что они правы, пусть где-то что-то слегка и нарушили в интересах дела. Она считала их отношения если не дружескими, то хотя бы нормальными – да просто человеческими. Было ли сейчас в нём что-то человеческое? Да ни капли! Аня была готова разрыдаться от ощущения, что её предали. И не только её – он предал самого себя! Зачем?