Это будут чертовски долгие две недели.
Я ночевал в своей спальне, а на утро в примыкающей к ней гардеробной нашел свои старые вещи, предусмотрительно выстиранные и выглаженные слугами. Хорошо, что они позаботились об этом, потому что в кофр мотоцикла влезли только бритва с трусами, а мои любимые белые майки, черные джинсы и кожанки, которые я носил лет так с семнадцати, никогда не выйдут из моды.
Весь день я провел с Оливией: мы объезжали на лошадях территорию замка, купались в озере и дурачились, как дети. За ужином я набросился на еду, будто был героем ДиКаприо из фильма «Выживший». Роуз как-то назвала мой желудок черной дырой.
– Джейми, – начала мама, когда нам подали дораду, целиком запеченную в духовке, – как у тебя дела на любовном фронте? Ты ничего нам не рассказываешь.
– Потому что нечего, – сказал я и выжал на рыбу дольку лимона, а потом подал знак слуге, чтобы тот принес мне виски. Разговоры, которые начинаются с таких вопросов, ничем хорошим закончиться не могут, и мне срочно нужно было подзаправиться.
Мама постучала красные ноготочками по столу и бросила нетерпеливый взгляд на отца. Тот смотрел в тарелку и накалывал на вилку зеленый горошек.
– Знаешь, директора медиаконцерна «Скрин Шотланд» недавно был у нас в гостях вместе со своей дочерью. Замечательная особа. Очень миловидная, скромная и с приличным наследством.
Мама всегда оценивала людей с холодным расчетом – так же, как разделывала рыбу на своей тарелке: кости-простолюдины в одну сторону, филе-богачи в другую.
– А как её зовут? – зачем-то спросил я, хотя совсем не горел желанием знакомиться с девушкой, выбранной мамой. Брак по расчету, как в случае Маркуса и Пенелопы, никогда не входил в мои планы.
Мама нахмурилась, а затем нетерпеливо передернула плечами.
– Какая разница, как ее зовут? Главное, что она тебе очень подходит.
Я прожевал рыбу и с трудом проглотил, залив все стаканом виски. Он был медовым, с нотками вереска. Фамильный виски Маккензи. Я его ни с чем не спутаю. Он был лучшим в мире.
– Ты предлагаешь мне жениться на безымянной девушке?
– Тебе двадцать восемь.
– И это в половину меньше того возраста, когда я собираюсь остепениться.
– Может, хватит прыгать из одной постели в другую? – не унималась мама. – Ты даже имен этих девушек не запоминаешь.
Я искренне возмутился из-за этого предположения.