Слепая от гнева, я сбиваю плечи в синяки, дорываю рукав пальто окончательно и не слышу оскорблений. Обезумевшие от горя и гнева лица проносятся фоном, меня пытаются хватать и толкать, но просвет уже близко. Как только добираюсь до металлической решетки, громко кричу, – Катерина! Катя!
Ограждение высотой в полтора метра. Можно попытаться перелезть и я пытаюсь, но не выходит.
– Стойте! Дальше нельзя!
– Мне надо!
– Девушка, стойте!
Военный грубо хватает меня за плечи и толкает назад от оцепления из военных Темного горизонта. Из-за широких плеч я не вижу задержанных, но знаю, Катя там. Я чувствую это. Скорее всего девочка побежала к Диане, ведь я сама просила остаться у нее. А это сразу за мостом…
Задержанных десятки. И становится больше. Военные ведут людей с противоположной стороны моста. Каждого промаркируют и транспортируют в Мрачный удел на карантин. Говорят, так проводят выборку реально зараженных. Тот, кто здоров, может после вернуться домой, в родной Дагор. Так говорят военные, но за все время из тех мест не возвращался ни один человек.
– Пожалуйста, пропустите меня! Пропустите, я должна попасть к сестре!
Бородатый военный лет сорока, сильный и пахнущий табаком снова отпихивает меня к остальным, назвав "идиоткой".
– Вы не понимаете! Она мэрок! Неприкасаемая.
– Ничего не знаю. Стой, где стоишь!
– Мрак, – цежу сквозь зубы.
Пройти здесь не получится. Тогда я продвигаюсь чуть левее, уступив место другим буйствующим горожанам, и снова пробую перебраться через забор. Сзади кто-то помогает, но второй военный повторяет действия первого, затем третий и тогда я теряю терпение. Ни мне, ни другим родственникам задержанных не удастся пробраться через оцепление силой. Время уходит и, если я ничего не придумаю, Катя погибнет.
– Я требую, чтобы вы немедленно пропустили меня! – Хватаюсь двумя руками за металлическую трубу и толкаю вперед, раскачивая.
– Стой, дура, куда ты лезешь? Там заражённые, – передо мной страж помоложе предыдущих, – Мы не можем допустить распространения инфекции.
– Не все в зоне заражены. Вы же знаете, без повреждений человек здоров.
Парень без маски, она вздернута вверх. Очень юн. На службе недавно, а от того еще сохраняется сострадание. В этом военном присутствует сомнение и страх в глазах, как будто среди горожан могут быть и его родственники. Заметно по бегающему взгляду, изучающему толпу, и пересохшим губам.