– От тебя смердит… ферналями! – заключила мачеха, сморщив нос.
– Прошу прошения, матушка, – ответила Агата.
Она не видела ничего ужасного в том, как пахли фернали. Это был естественный природный запах перьев, помета и немного сырого мяса, которое они ели. Точно так же не было ничего предосудительного в том, как пахли псы, жившие на псарне, с которыми Агата любила иногда играть, или Мягколапка – пухлая и пушистая кошка кухарки, вечно гревшая бока возле печи на кухне.
Резкий и тяжелый аромат духов, исходивших от мачехи, нравился Агате куда меньше. Она с большим удовольствием пошла бы сейчас на кухню и ткнулась носом в бок Мягколапки, чем стояла сейчас рядом с ней.
– Если ты не забыла, сегодня к нам на ужин приедут гости – генерал Аркатау, и граф Дурине с сыном. Будь добра, выглядеть соответствующе. Еще не хватало из-за тебя краснеть!
– Разумеется, матушка. Я сейчас же поднимусь к себе и приведу себя в порядок, – ответила Агата.
Мачеха всегда была с ней сурова. Будучи младше, Агата часто с ней спорила, но повзрослев поняла, что ссоры никуда не ведут, и лишь огорчают отца, а ее саму оставляют вечно виноватой. Так что было проще согласашться с баронессой и стараться избегать лишних столкновений с ней.
– Уж постарайся. Сама понимаешь, что юный Нестор не должен быть тобой разочарован, – припечатала мачеха.
Агата не была пока обручена с Нестором Дурине, но все понимали, что к этому то все и идет.
Присев еще раз в поклоне, Агата уже хотела уходить, как ее внимание привлек усилившийся клекот ферналей, заглушивший даже пение Вероники из соседней комнаты.
Забыв про мачеху, Агата подошла к окну и отодвинула тяжелые желтые занавеси. Так и есть, по двору расхаживало не меньше дюжины высоких и крепких ферналей, вокруг которых уже суетились птичники. Посреди всех, распахнув крылья и задрав к небу голову, клекотал Альстронг.
Это был самец, высотой в два человеческих роста, с насыщенным фиолетовым оперением и алой каймой по краю крыльев.
Завидев Альстронга, Агата едва не задохнулась в заполонившей все ее существо радости.
– Он здесь! Он здесь! – закричала она, повернувшись к не понимавшей ничего мачехе.
Дверь кабинета с грохотом распахнулась и в комнату подобно смерчу влетел отец Агаты – Кодрат Таноре.
Он был невысок ростом, но жилист и ладно сложен. Несмотря на минувший ему четвертый десяток, в отличие от многих других местных помещиков, он не обзавелся округлым животом, скрытым в складках мантии и был по-юношески строен и подтянут. Его рыжие волосы почти не тронула седина, и они лишь немного отступили назад, оголяя еще больше широкий лоб. Короткая бородка молодцевато торчала вперед. Точь-в-точь такой же, как у Агаты курносый нос придавал ему задорный и дерзкий вид, а светлые глаза напоминали об весенней зелени. Надетые поверх дорожной туники доспехи из прочной кожи покрывала пыль, а плотно облегавшие щиколотки сапоги облепило и что похуже, но горевшая на его лице улыбка затмевала любую грязь.