Он все-таки позвонил через неделю и сообщил, что сейчас в аэропорту (улетал на каникулы) и я могу приехать его проводить. И я поехала. Не знаю, как моя мама тогда отпустила меня в ночь…
После его возвращения мы стали встречаться – то я ездила к нему в училище, то он приезжал ко мне домой. Однажды он приехал в то время, когда я раскатывала тесто на домашнюю лапшу. Молча засучил рукава и взял у меня скалку. Правда, этот кусок пришлось потом отдирать от стола, но сам поступок сразил меня наповал. А потом на одной из прогулок он, выходя из автобуса, подал мне руку. Как мало мне было надо, чтобы потерять голову!
Меня гипнотизировали его уверенность и напористость, его способность быстро принимать наилучшие решения. Он был старше меня всего на год, но казалось, что ему лет на десять больше.
Через полгода он попросил моей руки у моей мамы, даже не справившись о моем согласии. Его «гражданка» прочно обосновалась у нас дома, и я порой вынимала из шкафа его джемпер и утыкалась в этот запах носом как собака, тоскующая по хозяину.
Мы поженились через полтора года после знакомства. Даты бракосочетания и венчания тоже сплелись из случайностей, которые, как я теперь понимаю, вовсе не случайны. Дни свадьбы пришлись на единственный солнечный просвет в дождливом августе, и лишь злобные осы омрачали наше торжество. Над головой постоянно летали аисты и родственники шутили, что это неспроста. А венчание выпало на празднование иконы, которая «случайно» оказалась нашей венчальной иконой Богородицы.
Мы были молоды и счастливы с одними штанами на двоих и будущее казалось безоблачным. Про штаны, кстати, не фигура речи. Модные в 90-х джинсы-«пирамиды» мы купили на остаток от «свадебных» денег (на вторые нам не хватило) и носили по очереди. Мне, правда, везло больше, так как муж всю неделю был в училище, и вся модная радость доставалась мне.
В юности вокруг меня постоянно были дети: дома я периодически нянчилась с соседской малышней, пока их мамы сбегали в магазин, а в школе пионервожатила над подшефными октябрятами. Но при этом не могу сказать, что я их любила. Ну да играла, порой было даже весело, но не более того. О собственных детях я не мечтала никогда.
Однажды подружка позвала меня «на кашу». Ленка была старше на два года и, пока я заканчивала десятилетку, успела выйти замуж и стать мамой. Месячного младенца я увидела тогда впервые в жизни. Когда Ленка попросила подержать дочку, пока она сменит пеленку, у меня началась почти истерика. Я безумно испугалась, что могу нечаянно оторвать этому крошечному созданию какую-то часть её хрупкого тела или уронить её на пол. Я стонала: «Забери её быстрее иначе я её сломаю!». Мне было 17 лет и в тот момент я была уверена, что никогда не смогу полюбить детей.