– Конечно, я в курсе всего, что происходит в твоей жизни.
Он подошел к большому зеркалу и оценивающе посмотрел на образ в зеркале. Хелен вдруг не захотелось переодеваться, руки и ноги стали ватными, и она подумала о Фреде. Ее мысли были тревожными и не покидали ее голову. Сильный красивый мужчина остановился в дверях гардеробной комнаты, весь в белом, тонкая льняная рубашка и брюки,– подчеркивали статус владельца и преобладание в нем голубой крови.
– Я ждал тебя, любимая, пойдем, составишь мне компанию.
В такие моменты Хелен превращалась в маленького пушистого зайчика, который смотрел на возвышавшегося над ней удава.
Хелен медленно, уже машинально стягивала с плеч пальто, казалось, руки перестали ее слушаться и страх полностью завладел ее телом.
– Давай я помогу тебе…
Всеволод подошел ближе, аромат его дорогого парфюма пронизывал каждую клеточку ее обоняния. Тогда Хелен стало немного легче, родной приятный запах согревал, и дрожь медленно отступала.
– Как прошел твой день? – ее голос звучал нежно и непренужденно.
– Я много сделал сегодня ради нашего светлого будущего, милая, завтра буду весь день рядом, сходим куда-нибудь вместе или- еще лучше —слетаем на пару дней в Париж.
– Хелен, казалось, была все еще далеко, а руки Всеволода уже скользили по ее тонкой талии и останавливались на ягодицах.
Горячее приятное дыхание, пропитанное вкусом виски, она ощутила на шее, затем резкое движение оголило,– нежные плечи и сильные руки подсадили Хелен на одну из больших полок.
Всеволод всегда сменял нежную аристократичную натуру,– сильными и напористыми действиями. Он не был дерзким, он был победителем. В его порывах не было наглости и отвращения, он вселял силу и безукоризненную энергетику власти. Он был лидером. Наспех снятая одежда тянулась по полу из самой гардеробной комнаты и завершала свой шлейф в спальне. Поцелуи внизу живота и неспешно выше, широкая спина сверху, он опирался руками на ее подушку и полностью погружался в нее раз за разом, усиливая движения в ритме. Весь страх рассеивался, и она уже не думала ни о чем тревожном, она просто поедала его губы, он касался ее груди, полной возбуждения, ее ноги сплелись на его талии, не желая освобождения. Позы менялись, словно в танце, и в каждой, даже самой развратной, было утонченное благородство, словно их близость была хорошо срежиссированной красивой постановкой. Ночную тьму уже сменяла сероватая нега.