Эта история началась ранним сентябрьским утром. Вагоновожатые выводили свои трамваи из депо, а врач, проводивший ежедневную медкомиссию, как обычно лежал на кушетке, накрытый своим засаленным, уже пожелтевшим от никотина халате, поэтому вагоновожатым приходилось ставить штамп о прохождении медосмотра самим, привычным способом, взяв печать из правого кармана халата спящего врача. Под кушеткой стояли пустые пузырьки из-под спирта, а возле тонометра на столе стоял в одиночестве на половину пустой граненный стакан.
На улице шел сильный дождь. На больших перекрестках, как всегда, не работали светофоры. Город просыпался. Недалеко от трамвайного депо стояло мрачное, серое здание, построенное еще в советское время. Это был следственный изолятор города Калдыбино. На территории изолятора, как и полагалось, менялся караул. Сотрудники изолятора заступали на свои посты, а заключенные, работающие в столовой, начинали разогревать плиты для готовки завтрака. В камере под номером 12, находился заключенный, Федор Кричухин, который был арестован за кражу денег у местного чиновника Андрея Николаевича Жирнова, занимавшего пост министра здравоохранения города Калдыбино. Сам же Федор Кричухин был человеком не особо разговорчивым, ему было 29 лет, он был среднего телосложения и невысокого роста. На вопросы сокамерников, Кричухин отвечал молчанием и ни с кем не разговаривал. Единственным делом Кричухина было чтение книг, которые он брал в библиотеке следственного изолятора.
В бетонном коридоре прозвучала команда «Подъем!», подаваемая надзирателем. Спустя несколько минут решетка камеры №12 отворилась, издавая привычный для всех ее жильцов металлический скрип. Дежурные заключенные разнесли по камерам изолятора завтрак в алюминиевой посуде. После приема пищи Кричухин взял книгу и принялся вновь читать оставшиеся главы романа Ф. М. Достоевского. В десять часов утра в камеру №12 вошел надзиратель и грубым басом обратился к Федору: «Кричухин, на выход!» Узник встал со своей металлической кровати, отложил роман и шаркающей походкой направился в сторону стоящего на пороге надзирателя. Выйдя из камеры, Кричухин повернулся лицом к бетонной стене, держа руки привычным в данном заведении положении, за спиной. «Куда Вы меня поведете?» – спросил арестант. «На расстрел. Куда я могу тебя еще вести в 10 утра?» – ответил с легкой улыбкой надзиратель. Надзиратель Семеныч, а именно так его называли узники, был человеком добродушным и отзывчивым, но, если кто-то из заключенных нарушал правила, он становился человеком суровым, однако рукоприкладством никогда не занимался, чем и заработал авторитет среди местного населения.