Тени в переулке казались живыми. Они двигались, дышали, шептались за спиной. Каждый звук – далёкий гул машин, шорох листьев – казался приближением чего-то неизбежного. Я ускорила шаг.
Воздух, пронизывающе холодный, обжигал лицо. Я шла быстро, почти бегом, сканируя каждую улицу взглядом. Но переулки были пусты. Никто не преследовал меня, по крайней мере, я в это убеждала себя.
Когда я добралась до своего дома, руки тряслись так сильно, что ключ никак не хотел попасть в замочную скважину. Я осмотрелась через плечо, но вокруг было тихо. Повернув ключ, я толкнула дверь, зашла внутрь и захлопнула её за собой так резко, что шум разнёсся по всей лестничной клетке.
В ту же секунду я почувствовала облегчение, но оно было недолгим. Дом, мой собственный дом, вдруг показался мне чужим, как будто в каждую тень, в каждый угол затаилась угроза.
Бросив ботинки прямо в коридоре, я направилась к дивану. Мой телефон, всё это время зажатый в руках, словно прирос к ладоням. Сев, я провела пальцем по экрану, открывая галерею.
Картинки одна за другой сменяли друг друга, размытые, дрожащие, почти бесполезные. Но несколько кадров всё же получилось заснять.
Я увеличила одно из изображений. Сердце снова сжалось, когда на экране проявился высокий силуэт. Его голова была слегка повернута, лицо едва угадывалось, но силуэт… Этот силуэт внушал настоящий ужас. Мощный, угрожающий, словно воплощение чего-то, чему лучше не попадаться на пути.
– Кто ты такой? – пробормотала я, и мой голос прозвучал слишком громко в тишине квартиры.
Следующий кадр запечатлел мужчину на коленях. Его лицо было искажено болью, а куртка измазана чем-то тёмным. Это был тот самый Марк. Я вспомнила его дрожащий голос и беспомощные жесты, но теперь он казался ещё более несчастным.
Я выдохнула, закрывая глаза. Эти снимки… Они были важны. Что-то подсказывало мне, что я стала свидетельницей чего-то такого, что не стоило видеть.
Оставалось только решить: что теперь с этим делать?
Я нервно расхаживала по комнате, сжимая телефон в руках. Мысль позвонить Анне билась в голове, как птица в клетке. Она бы точно знала, что делать. Успокоила бы меня, нашла решение… Но вместе с этим в груди крепко засел страх: «А если я втяну её в это? Если эти люди узнают, что я кому-то рассказала?»
– Боже, как же мне страшно, – прошептала я, чувствуя, как ноги становятся ватными.