– Что за идея-то? – лениво спросила меня супруга. – А то я твоих идей боюсь еще с тех пор, как ты поджег сухую траву на склоне, на который мы в тот момент взбирались.
– Да так… – снова повторил я, лихорадочно прокручивая в голове возможные последствия моей идеи.
Не должно было быть последствий. Откуда бы им взяться?
– Ты когда там окажешься, – медленно заговорил я, – никуда не уходи. Жди меня там, где себя обнаружишь. Я там лучше ориентируюсь. Сам найду.
– Там – это где? – подозрительно спросила меня Света, пытаясь встать с кресла. Получалось это у нее, при нынешних габаритах, довольно плохо.
– Там! – ответил я, положив ей руку на плечо.
Заклинание переноса состояло всего из четырех слов. Строго говоря, это не было заклинанием в полном смысле этого слова. Заклинание было наложено на меня, а эти четыре слова всего лишь активировали его. Как объясняло мне Эйфель – человек, сотворивший его по моей просьбе, слова-ключ могли бы быть любыми. Но ему захотелось, чтобы перенос активировался так:
– Sum, volo ludere ludum! – произнес я.
– Кирилл, чтоб ты… – успела сказать моя супруга и исчезла. Растворилась в воздухе!
– Sum, volo ludere ludum!– повторил я, и мир осыпался к моим ногам битыми пикселями. Я шел за ней следом, в тот же мир, уже ставший таким привычным и родным.
– Здравствуй, Годвилль! – крикнул я, простирая руки к голубому небу, по которому хаотично бежали облака. Если судить по ним – ветер был северо-южным с порывами западно-восточного.
Торговец, у прилавка которого я себя обнаружил, внимательно посмотрел на меня, но не сказал ни слова. Он привык к тому, что герои откалывают на его глазах целые представления, стараясь набить цену на продаваемый хабар, поэтому мои театральные жесты его ничуть не трогали.
– 121 золотая монета, – сказал он, – и ни одной монетой меньше.
– Согласен, – кивнул я, и загребущие руки торговца тут же смахнули с прилавка рулон переносной дорожной зебры, а в подставленный кошель посыпались золотые. Я вгляделся в профиль на обороте монет. Профиль напоминал Путина с усиками Ленина и трубкой Сталина. Это что ли местный король? Я за него не голосовал.
У моих ног что-то звякнуло, тренькнуло, бренькнуло, зажужжало и пыхнуло паром.
– Здравствуй и ты, Буч! – я наклонился, чтобы погладить своего питомца. Точнее – питомца моего героя, но пока я в его теле – это мой спутник. Прошли те времена, когда я удивлялся нелепым годвилльским доспехам или жутковатым годвилльским питомцам. Страшноватый гибрид ксеноморфа и паровой повозки на гусеничном ходу удивлял меня уже не больше, чем встреченный на улицах нашего мира котенок.