Впрочем, и это уже было в прошлом. В далеком прошлом.
Путешествие в этот мир в третий раз обернулось знакомством с Изнанкой миров и преждевременным рождением сына, которого мы ждали еще недели через три.
Но и это уже было в прошлом. В недавнем, но прошлом.
А в настоящем был лишь я, стоявший у костра в ночном сосновом лесу и взывавший к небесам.
– Сагир! Сагир! Сагииир!
Все мои надежды были на то, что у нас с ним осталась некая связь. Со мной или с этим местом, где с ним повстречалась Катя.
Все мои надежды были на то, что он откликнется на мой зов. Потому что если Сагир не придет… Впрочем, если он и придет – совсем не факт, что он выполнит то, о чем я хочу его попросить.
Я все равно не вернусь. Даже если он не придет и не исполнит мое желание – не вернусь. Домой, к прежней жизни, к семье, на работу… Никуда не вернусь! Уйду, куда глаза глядят. И буду идти до тех пор, пока смогу. Глупость? Может быть. Но в ней больше смысла, чем во всем, что я делал до этого. Чем во всей моей жизни.
– Сагир!
Свет костра за моей спиной вдруг померк, словно его накрыла огромная тяжелая тень.
Я обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как из пламени костра поднимается рослая человеческая фигура, облаченная в черный плащ до самой земли и черную же широкополую шляпу, полностью скрывающую лицо. Вот только я знал, что плащ этот – совсем не плащ.
Сагир ткал себя из пламени. Алые языки, вздымаясь от пылающих поленьев, темнели и становились частью его тела, медленно поднимавшимся над огнем. А я стоял, пораженный происходящим, наблюдая, как его голова поднимается все выше и выше, как ткутся из огня тело и ноги, как поднимаются над вновь ожившим костром вполне человеческие босые ступни. Вполне человеческие, только черные, будто деготь.
На несколько секунд Сагир завис над пламенем, повел плечами, словно потягиваясь, а потом – сделал шаг, коснулся ногами земли, оказался прямо передо мной и поднял голову, склоненную все это время к земле. Поднял голову и посмотрел на меня своими горящими глазами! Они пылали, как угли костра, они пронзили меня до самых потаенных уголков моей души… Как будто он видел меня насквозь: все мои планы, все мои мысли, все мои страхи и желания.
Я потерял дар речи. Я не знал, что сказать существу, к которому я так долго и с такой надеждой взывал, а Сагир улыбнулся, продемонстрировав мне два ряда белоснежных зубов. Острых, тонких, сверкающих в ночи своей белизной. И их было больше тридцати двух. Гораздо больше.