Поначалу ей было неловко: она привыкла к ванным с гладкими каменными стенами и изысканной обстановке. Здесь же всё казалось слишком простым и грубым. Но ее смущение постепенно сменилось любопытством. Она сняла сапоги и осторожно ступила босыми ногами на доски. Теплая влажность обволакивала ее кожу, а пар словно проникал внутрь, снимая напряжение, накопленное за долгий день.
Когда Аллирин опустила руку в кадку с горячей водой, ее удивила мягкость воды. Это не было похоже на воду из городских колодцев. Ее внимание привлекли травы, которые плавали в воде, источая свежий аромат. Слегка нерешительно она взяла деревянный ковш и начала поливать себя водой, чувствуя, как тело постепенно расслабляется.
Энфийка решила воспользоваться моментом, чтобы постирать свои вещи, включая исподнее. Она осторожно прополоскала его в тёплой воде, а затем вновь использовала магический ветерок, чтобы быстро просушить ткань. Однако она постеснялась попросить полотенце у хозяйки, поэтому и себя тоже пришлось просушить.
– Змедрик, – обратилась она к колдуну, когда вернулась в дом, намекая что пришла его очередь.
– Хорошо, душенька. Помоги мне.
Гром еле-еле сдерживает искореженную улыбку. Колдун направляется в сторону бани прихватив с собой пару тряпок и ножницы.
– Как коротко стричь? – Осторожно спросила Ррин.
– Давай, примерно, чуть ниже пояса.
– Я не лучший цирюльник, но постараюсь ровно.
Как только остриженные пряди коснулись пола – они моментально сгорели.
– Они…
– Не обращай внимания. – Усмехнулся мужчина.
Аллирин как можно аккуратнее работала ножницами, вложив в это все свои способности. Леди Гром не умеет и ровною косичку ученице заплести, уж тем более подстричь, что хорошо видно по ее слегка рваной прическе, которая стала торчать в разные стороны после горячей бани.
– Я закончила. Кажется, ровно. – Алхимик оценивает свою работу смотря с разных ракурсов. – Чуть ножницы не поломались.
Прахтусс слегка усмехнулся:
– Благодарю, душенька.
Алхимик не видела его улыбки но, голос прозвучал мягко, даже задорно.
– Я могу идти?
– Если хочешь, можешь остаться. – С легкой насмешкой пошутил мужчина.
– Я пойду, – фыркнула алхимик, выскочив из бани.
Змедрик впервые за долгое время посмотрел в зеркало и буквально остолбенел. На него из отражения смотрело нечто, что можно было бы назвать «энфом», только если прищуриться и посмотреть с большой натяжкой. Три глубоких шрама пересекали его правый глаз – память о когтях, которые оставили эти метки. Лицо, заросшее бородой до такой степени, что оно больше напоминало куст, чем лицо. Волосы, спутанные и торчащие во все стороны, напоминали старое птичье гнездо, в котором, возможно, даже жили какие-то существа.