– Отдав мужу, который взамен на сытую жизнь тешил бы своё эго на фоне бесполезной жены.
– Что ты, Иннис, Фэллан совсем не…
– Мне плевать, какой он, ― тихо, но отчётливо сказала девушка, глядя матери в глаза. ― Вы рано списали меня, мама. И я уж точно заслуживаю большего, чем того, чтобы меня под благородным предлогом передали из рук в руки, как старый чемодан!
– Иннис…
– Нет! ― отрезала девушка и демонстративно отступила. ― Я ухожу, и не желаю говорить ни с кем из вас до первой зари. А завтра я надеюсь услышать, что этот безумный договор расторгнут, а иначе, мама, я уйду, и, клянусь, ноги моей больше в вашем доме не будет.
Девушка развернулась и ринулась прочь, однако слова матери набатом стучали в её висках. Не оправдала ожиданий, как же! Будто она прежде этого не знала! А ведь в школе при ратуше она не была безнадёжной! Звёзд с неба не хватала, но теоретические науки усваивала на лету, ей достало способностей освоить бытовую магию, научиться концентрировать свои врождённые способности… В Романдиторе проживает так много простых людей, и все при деле! И она с голоду не помрёт!
Когда Иннис подошла к родительскому дому, сразу опустила взгляд на повреждённые растения. Её губы тронула улыбка: раздавленные лютинии источали едва заметное сияние, которое, по мере их выздоровления, будет становиться всё ярче. Хоть в чём-то она преуспела…. Не зря всё было, не зря.
В дом заходить не хотелось, и девушка прошла вглубь двора, где в тени раскидистой листвы старого древа стояли широкие качели. Лавка на них была длинной и крепкой, могла выдержать троих. Матушка застилала её сшитым мягким покрывалом, от чего сидеть или даже лежать на ней было очень удобно.
И сейчас Иннис остро нуждалась в этом комфорте. Она опустилась на мягкое сидение, скинула ненавистные башмаки, и, освободив несчастные стопы, закинула их на качели и легла, согнув ноги в коленях. Она слушала возню ночных насекомых, лёжа практически в полной темноте, гоня прочь из головы все мысли, все волнения.
Однако один образ всё возвращался. Руки, покрытые чешуёй, перепончатые крылья… и чувство всепоглощающей свободы в полёте! В том сне ей было хорошо…вот бы и в жизни так!..
В следующий момент она уже стояла в центре тускло освещённой комнаты. Железные изогнутые бра с маленькими масляными фонарями мягко освещали светло-серые стены, нос щекотал приятный пряный аромат благовоний. Большую часть комнаты занимало широкое ложе, застеленное расшитым золотыми узорами покрывалом, но всё внимание привлекало на себя стёганое изголовье светло-зелёного цвета. Длинный ворс круглого ковра мягко ласкал её голые ступни, и девушка уже хотела было наклониться, чтобы провести по нему рукой, однако дверь позади неё отворилась, а последовавший за этим мужской возглас заставил её вздрогнуть: