Отец поначалу отказывался принимать это, подолгу занимался с ней, пытался обучить, но его усердие не окупилось. Что касается матушки, она и сейчас не оставляла надежд на то, что всё изменится, что дочь станет, наконец, гордостью родителей, а не полным разочарованием. Но по-прежнему, единственное, что удавалось Иннис ― это исцеление деревьев, но и это умение полностью заслуга наследия крови дриады.
Они с матушкой и пошли в лес, дабы Иннис могла отточить хотя бы это, раз уж остальные таланты, по словам мамы «не сочли её достойной». А тут этот растерзанный оленёнок, чьего обидчика они, видно, спугнули… Матушка предложила Иннис попытаться остановить кровотечение, но что бы в итоге ни сделала девушка, это едва не сгубило несчастное животное…
– Ума не приложу, что с тобой делать… Ты ведь не глупа, в школе при ратуше ты проявляла себя способной ученицей, твой магический потенциал высок, хоть и неясна его природа. Впрочем, даже с такими показателями тебе в Академию путь заказан, а мне, как видно, придётся смириться с отсутствием у тебя дара исцеления. Ты ведь не чувствуешь жизненные потоки, не можешь уловить трепета души, ох.... А с таким-то багажом нам, возможно, придётся распрощаться с надеждой подобрать тебе достойного супруга, даже несмотря на нашу с отцом известность…. Какая досада….
Глаза защипало от навернувшихся слёз, но Иннис так и сидела на коленях, опустив голову. Тонкие пальцы скомкали льняную юбку, плечи несколько раз содрогнулись от едва сдерживаемых рыданий. И прохладный ветерок, разметавший зелёные кончики коротких каштановых волос, уже не казался таким приятным, и лучи солнца вдруг перестали быть дружелюбными.
И снова, и снова…. Когда же это прекратится? Ведь нет её вины в том, что уродилась не такой, как ожидала семья! Двадцать два года от роду, а ей так и неведома природа своей врождённой магии, неведомо, насколько глубок её магический потенциал…. Но ведь это не делает её непутёвой, она просто… другая. Или всё же?..
Нет! Она докажет всем, что заслуживает большего! Докажет ― и больше не позволит кликать себя «непутёвой»! Слёзы всё-таки скатились по щекам, но Иннис, наскоро вытерев их подолом, не позволила себе расплакаться при матушке. Поднявшись с колен, она бросилась в чащу. Онемевшие ноги в тонких сандалиях сминали под собой грязь и траву, голые руки царапались о тонкие сучья густых деревьев, расчищая путь прочь с той поляны. Слёзы застилали глаза, но она не обернулась на оклик матери, не сбавила скорости, когда едва не споткнулась о корягу.