Иннис свернула, уходя всё дальше от моста и, миновав ещё два поворота, насладилась ароматом свежей выпечки, доносящимся из местной пекарни, вышла, наконец, на улицу, где стоял её дом. И каждый последующий шаг было сделать всё тяжелее. Наверняка, мама уже воротилась, а если и отец дома ― беды не миновать. Мадлен Веланор не хранила тайн от супруга, и уж точно не умолчит об очередной неудаче и трусливом побеге нерадивой дочери!
Эта улица считалась центральной, здесь жили только высокопоставленные члены общества, коей, разумеется, считалась и семья прославленных целителей. Иннис уже давно перестала обращать внимание на то, что дом порой был схож с приёмным покоем. Сложнее было вообразить его пустующим, и лишь для них троих. И стоящие на обочине у белоснежного плетёного заборчика экипажи перестали её беспокоить… когда не давили растения, разумеется!
Подойдя ближе, Иннис присела, чтобы убедиться, не почудилось ли, и возмущенно фыркнула. Ужасно! Тяжёлые железные колёса придавили несколько веток кустарника, погубили целое семейство пышных лютиний, весь день впитывающих солнечный цвет, и светящийся по ночам приглушённым оранжевым. А трава!..
Иннис сжала кулаки и выпрямилась, прошлась по карете таким взглядом, что удивительно, как та не погнулась. Девушка медленно обошла её, оценив ущёрб, и остановилась у сидения кучера. Солнце светило прямиком ей в лицо, поэтому она была вынуждена поставить ладонь ко лбу, чтобы видеть собеседника. Вторую уткнула в бок.
– Я вынуждена просить Вас, миэйр, отъехать подальше. Ваша карета заехала на земельный участок.
Сидящий на лавке, казалось, не сразу понял, что обращаются к нему. Мужчина, облачённый в изумрудную мантию, которая закрывала полностью его одежду, повернул голову. Её венчала шляпа с широкими полями, которую украшал ремешок под цвет накидки, и щегольская, сверкающая серебром, бляха. Глаза ― единственная часть лица, что не была скрыта за чёрной повязкой ― прошлись по нарушительнице его покоя с не меньшей неприязнью, чем её собственные ― по карете.
– Известно ли Вам, миэйра, чей это экипаж?
– Кем бы ни был тот, кто гостит сейчас в доме моей семьи, не он ехал сюда, держа в руках поводья, а значит и не с него спрос. Мне повторить свою просьбу?
Мужчина развернулся к собеседнице, от чего его мантия сдвинулась и открыла её взору видавшие виды сапоги на мощной подошве. Однако сидел он столь же расслабленно, только глаза его теперь смотрели с издёвкой.