– Ты пришёл за мной? – осипшим
голосом поинтересовался престарелый хирург.
– У меня накопилось очень много
вопросов, – признался я. – А спросить не у кого. Поэтому решил
проведать тебя и посмотреть, как ты тут от безделья изнываешь.
Извини, что без предупреждения – время поджимало. Очень.
– М-мне нужно отойти…
– В туалет? Не советую – там у них
грязно, я только что оттуда. Потерпи немного, разговор у нас будет
короткий.
Старик помассировал грудь в области
сердца, после чего отложил книгу и кофе, схватившись за бокал с
коктейлем, как утопающий за соломинку. Сделав несколько глубоких
глотков, он ненароком оглянулся по сторонам, но помощи ждать было
неоткуда. Представители правопорядка заглядывали сюда вместе с
толпой отдыхающих, а сейчас до их массового наплыва было ещё
далеко. Солнце только поднялось из-за далёкого морского горизонта,
и по пляжу передвигались исключительно спортивные жаворонки, либо
недогулявшие с прошлой ночи.
– Хорошо, о чём ты хочешь меня
спросить? – оторвался от бокала мой невольный собеседник. – Мне
казалось, что в прошлую нашу встречу мы всё прояснили.
– Эльвира, – с трудом произнёс я
заветное имя. – Кто она на самом деле?
– В смысле? – настороженно
переспросил старик.
– В том самом, – я продемонстрировал
ему результаты экспертизы, высветив их прямо на столешнице.
– Так-так, теперь понятно… –
сокрушённо констатировал Эдуардыч, бросив мимолётный взгляд на
заключение.
Но затем его внимание привлекли
прочие профессиональные детали, заставив выцветшие глаза испуганно
округлиться.
– Что с ней?!
– Не уследил, – со вздохом признался
я. – В критическом состоянии она была помещена в криостаз. Другого
пути на тот момент не было – слишком обширные повреждения.
– Детали! – резко прокаркал семейный
доктор.
Я беспрекословно выполнил его
требования, выведя на стол прочие документы. Старик несколько минут
тщательно изучал каждую букву и снимок, после чего с укором
выдал:
– Ты её угробил, нелюдь!
– Не буду спорить, но ведь всё ещё
можно исправить, так?
– Если она со всем прочим
унаследовала твою патологическую везучесть, – покачал он седовласой
головой, продолжая копаться в малопонятных графиках и снимках.
– А вот с этого момента прошу
поподробнее…
– Ты и так практически, всё уже
знаешь, – пенсионер снова крепко приложился к бокалу. –
Биологически она твоя дочь. Я не стал это раскрывать, не зная твоей
реакции… У неё же была запись, которая должна была открыться в день
её совершеннолетия. Но, увы, она до него не дожила.