1
Наконец-то момент настал: я рожаю!
Волшебный плач, который вернул его к жизни
– Лусия, дела пошли немного не по плану. Я знаю, что у тебя всю ночь были схватки, рвота и сильные боли. Я все знаю. Я также вижу, что эпидуральная анестезия не дала ожидаемого эффекта и ты уже просто измотана. Но мне нужно, чтобы ты максимально собралась с силами. Мы уже на финишной прямой. Твоему сыну нужно выбраться наружу, и нужно сделать это прямо сейчас! Он тоже уже измучен.
Я кивнула головой. Я едва могла говорить: слова просто не слетали с губ. Схватки были настолько частыми и настолько интенсивными, что у меня не было времени прийти в себя в промежутках между ними. Но несмотря на самую адскую боль, которую я когда-либо испытывала в своей жизни, единственное, от чего у меня по-настоящему перехватывало дыхание и из-за чего я не могла вымолвить ни слова, это был звук на мониторе, отсчитывающий удары сердца моего сына: его пульс падал, а мое беспокойство росло.
Скольким детям я помогла появиться на свет до того, как настал момент моих собственных родов? Скольких матерей я пыталась подбодрить, пока они кричали от нестерпимой боли во время продолжительных схваток? Сколько женщин держали меня за руку, пока я просила их тужиться сильнее? Скольких младенцев я держала на своих руках, прежде чем они оказывались в объятиях своих матерей? Рождение скольких из них я видела собственными глазами? Сколько новых жизней я держала у себя в ладонях?
Сотни матерей, сотни детей, сотни жизней в них… Но это были мои роды. И все было совсем не так, как я себе представляла.
– Лусия, дорогая, мы собираемся стимулировать роды. Ты прекрасно знаешь, что это значит. Мы будем пробовать и в случае возникновения малейшей опасности сделаем кесарево сечение, – решительно сказала мне Ньевес, мой гинеколог. В следующее мгновение я услышала, как ее голос скомандовал: «Готовим операционную к кесареву, работаем».
«Кесарево? – подумала я. – Какое кесарево? Я десять часов терпела невыносимую боль и постоянную рвоту между схватками только ради того, чтобы увидеть, как круглая крохотная головка моего сына выходит из меня, и все это теперь закончится кесаревым?»
В тот момент я не могла мыслить трезво. Я больше не была педиатром, я даже не была врачом. Я смотрела на происходящее глазами матери, но никак не гинеколога. Потому что, хотя мой малыш еще не появился на свет, я уже была мамой.