– Он с нами играет, – сказала Сигна. Кожа зудела, и она нервничала сильнее, чем хотела признать. Но девушка тут же успокоилась, когда Ангел смерти притянул ее к себе, сердце затрепетало, когда он нежно погладил по ее перчатке большим пальцем.
– Разумеется. Судьба управляет жизнями своих созданий – что они видят, что говорят, как двигаются… Его рука предопределяет их пути и поступки. Мой брат опасен, и какова бы ни была причина его появления, не стоит надеяться на его дружеские намерения.
Сигну не очень волновало, что ее причислили к «созданиям» Судьбы. После всего, что она пережила, ее успехи казались незаслуженными, раз каждый ее выбор был заранее предначертан судьбой. Как будто он каким-то образом приложил руку ко всем ее самым трудным решениям и самым большим победам.
– В нем определенно нет братской любви. – Сигна нежно сжала руки Смерти, желая, чтобы он стянул с нее перчатки и она смогла ощутить его близость.
– Долгое время мы были только вдвоем, – начал рассказ Ангел смерти. – Мы привыкли считать себя братьями, хотя сейчас это мало что значит. Рок судьбы ненавидит меня сильнее всех в этом мире. – Сигна не успела выведать больше, поскольку он взял ее за подбородок и повернул к себе. Как бы ни было в гостиной темно, Сигна могла различить очертания его челюсти среди подвижных теней. Напряжение ослабло, когда он впервые за эту ночь прикоснулся к ее обнаженной коже. По телу разлилась прохлада, и она прижалась к нему, наслаждаясь прикосновением.
– Скажи мне правду. – Губы Ангела смерти коснулись ее уха, и у девушки подогнулись колени. – Он причинил тебе боль, Пташка?
Сигна проклинала свое предательское сердце. Ей хотелось узнать больше, потому что сейчас она начала понимать, как много ей еще предстоит выяснить о том, кого, как ей казалось, она знала лучше всех. Но чем дольше Ангел смерти обнимал ее, тем сильнее Сигна чувствовала, что тает от его прикосновений, и, удар за ударом, ее сердце замирало.
Сколько времени прошло с тех пор, как он последний раз вот так обнимал ее? Дней? Недель? Чтобы они могли видеть друг друга, кто-то поблизости должен был смертельно болеть или умирать, и с тех пор, как Блайт оправилась от отравления белладонной, такие мгновения выпадали редко. Сигна, конечно, приветствовала стабильность и отсутствие умирающей родни. И все же она провела слишком много ночей, вспоминая жар его губ на своих губах и нежные прикосновения его теней к коже. И хотя мысленно они все же могли общаться, рядом с ним она теряла контроль. Возможно, ее разум хотел ответов, но тело жаждало только