Байрон был убежден, что во всем существует должный порядок: что у женщин есть свое место, а у мужчин – свое. Сигна удивилась, что он вообще завел этот разговор. Возможно, события последних месяцев все же положительно на него повлияли.
– Ты права. – Байрон отставил стакан с водой. – Это совсем нелогично. К сожалению, благодаря событиям прошлого года никто и не ожидает, что Элайджа будет мыслить рационально.
– Он больше не потакает своим желаниям, – возразила Блайт. – Ни в малейшей степени.
Тонкая кожа вокруг глаз Байрона сморщилась, и он произнес с искренним извинением в голосе:
– Стоит заработать себе репутацию, и уже трудно изменить то, как тебя воспринимают другие. Боюсь, твоему отцу предстоит долгий и трудный подъем в гору.
– Но ты ему веришь, – настаивала Блайт, – ведь так? – Внутри Сигны все сжалось, когда Байрон отвернулся. Девушка радовалась, что Блайт не увидела мрачное выражение его лица.
– Это не мне решать, – сказал он.
Сигна подумала обо всех тех, кто пришел на прием прошлой ночью. О фальшивых улыбках и льстивых словах, которые они произносили, поздравляя Элайджу только для того, чтобы в следующий момент осудить. Как быстро люди от него отвернулись. Толпа была готова напасть на любого. Сигна ненавидела себя за то, что боролась за место в обществе и за то, как упорно пыталась сделать себя хуже любого яда, который когда-либо пробовала.
– Наверняка отец принял напиток из рук настоящего убийцы, – предположила Блайт.
Кресло негромко скрипнуло, когда Байрон откинулся на спинку, закрыл глаза и начал массировать виски.
– Он утверждает, что взял его с подноса и не помнит, у кого именно.
Сигна подошла, чтобы сделать глоток чая, но обнаружила, что уже весь выпила. Мозг был слишком занят обработкой информации, и она действовала машинально, не обращая внимания на мелочи. Никого больше не отравили на вечере, так как же кто-то смог подсыпать яд в единственный нужный бокал, рассчитывая, что тот попадет в те самые руки. Если только…
– Как думаете, возможно ли, что лорд Уэйкфилд не был намеченной жертвой? – спросила Сигна, думая о Перси и о том, что отравленный чай на самом деле предназначался для его настоящей матери, Марджори.
Блайт застыла на месте.
– Думаешь, яд предназначался моему отцу?
– Вполне возможно. – Сигна барабанила пальцами по столу, обдумывая эту мысль. – На самом деле, он мог предназначаться кому угодно. Если действительно для Элайджи, то убийца не знал, что он больше не пьет.