И это было прекрасно. Блайт не нуждалась ни в жалости, ни в чьей-либо защите. Слишком долго к ней относились как к хрупкой семейной реликвии, предназначенной для хранения на полке, слишком ценной, чтобы выносить в мир. Но она не была ни хрупким артефактом, ни куклой, какой ее, похоже, считала семья.
Возможно, именно поэтому, когда Блайт наносила удар, то била сильно. Она была миниатюрной и еще не окрепла после болезни. А светлые волосы, мраморная кожа и губы, розовые и прелестные, как роза, часто вводили людей в заблуждение, и они не замечали остроты ее ума и способности держать себя в руках. Но высшее общество было ее территорией с самого рождения, и она прекрасно знала, как вести себя подобающим образом. Просто… ей было наплевать на правила.
Увидев, что Сигна отвлеклась, а принц еще не появился, Блайт сбежала из залитого янтарным светом зала подальше от сплетников. Вистерия Гарденс был гораздо экзотичнее Торн-Гров, и Блайт обнаружила, что не в силах отвести взгляд, очарованная смелой обстановкой. Дворец был роскошным и, возможно, даже немного безвкусным, но, куда бы она ни повернулась, взгляд падал на очередную великолепную вещь. Замысловатые бюсты, вырезанные из мрамора. Красочные картины, написанные маслом, в рамах из ярчайшего кобальта и золота были настолько поразительными, что девушка могла только представить, сколько каждая из них стоила. Общей композиции не было. Каждая картина и каждая статуя кардинально отличались от остальных.
Голоса позади нее стихли, когда она последовала по бесконечному коридору мимо изящных скульптур бабочек и древней глиняной посуды, словно из другого времени. Блайт остановилась в конце коридора, под высоким портретом женщины, такой красивой, что у девушки перехватило дыхание. Как и фигура в фонтане во внутреннем дворе, женщина стояла по пояс в пруду, заполненном цветами лотоса. Она осторожно обхватила один из них и смотрела с такой нежностью, что Блайт почувствовала необходимость подойти поближе, чтобы рассмотреть цветок.
Волосы женщины были белыми как снег и ниспадали до бедер красивыми прядями, концы касались воды. На ней было тонкое белое платье, которое развевалось в воде, ткань была настолько прозрачной, что почти обнажала фигуру. В траве позади укрылись лисы, их золотистые глаза наблюдали за ней сквозь высокие заросли папоротника. Художник словно запечатлел мгновение настолько реальное, что Блайт все ждала, когда женщина поднимет глаза. Чтобы узнать, какого они цвета – карие, голубые или зеленые…