– Как же нам не повезло! – воскликнула я в сердцах. – У остальных дома как дома. А у нас зарастающий травой замок, в старых частях можно шею свернуть. Так еще сумасшедшая старуха в башне сидит, словно ведьма в какой-нибудь дурацкой сказке. Вот бы ее совсем не было!
Рейнар грубо меня встряхнул, закричал в лицо:
– Сказка, да? Вы с сестрой балуетесь, несете ерунду, нет у вас никаких забот. В вашем возрасте я куда больше понимал. Ну тогда сейчас я объясню тебе, что к чему!
Брат схватил меня поперек туловища и потащил к нежилой части замка. Я кричала, пиналась, но лишь зря тратила силы. Рейнар внес меня в первую попавшуюся грязную комнату, швырнул на пол и вышел, плотно закрыв за собой дверь. Вскочив, я принялась дергать ручку, но та не поддавалась. Била ногами, врезалась в дверь с разбега – напрасно. Истошно кричала, но с той стороны никто не отвечал.
В комнате было сыро и холодно, хотя на улице стоял летний зной. Окно выходило в пустой грязный двор, на подоконнике застыли лапками кверху сдохшие жуки. Устав кричать, я села, обхватила колени руками и заплакала.
Кажется, минуло несколько часов, прежде чем Рейнар вернулся. Вид у него был виноватый:
– Прости, Энрике. Я хотел только, чтобы ты поняла: дверь комнаты, где живет наша бабушка, не первый год остается закрытой. Она там совсем одна, даже в тюрьмах людям легче приходится. А родная внучка, которая еще ничего в жизни не видела, желает ей сгинуть.
Тогда я не дослушала, выбежала из комнаты – Рейнар только и успел крикнуть в спину: «Подожди, мы не закончили, дай мне договорить!»
Я злилась на брата до самого его отъезда в училище. Уходила, едва завидев его. Даже не захотела попрощаться. А после нашла под подушкой конверт с запасным ключом от его комнаты и запиской. Рейнар разрешил листать оставленные книги, играть с моделями фрегатов, парусников и лодок, к которым прежде запрещал прикасаться.
Я по брату очень скучала. Радовалась письмам, с удовольствием читала о буднях, поверьях и традициях моряков. В ответ делилась новостями, но о многом умалчивала. О том, что с чужих губ сорвалось первое слово «кукушонок» в мой адрес. Что Вэйна никогда не заговорит, не услышит музыку, пение птиц, свист ветра в трубах, который можно принять за голоса призраков. Что мы с Лилией разъехались по разным комнатам.