Львиная доля времени была посвящена утверждению списка преподавателей Лазаревского лицея. Дядя Авроры, Яков Сергеевич, являющийся по совместительству директором заведения, настаивал на некоторых спорных кандидатурах, без которых отказывался работать. Среди них оказался какой-то опальный учёный со своей супругой. К его жене претензий не было – это оказалась француженка и, как и муж, видный учёный, член Европейской ассоциации волшебства. А вот её супруг позволял себе весьма своевольные высказывания на выступлениях, за что в настоящее время находился под действием заклятия. Яков Сергеевич утверждал, что знания и опыт этого человека жизненно необходимы лицеистам. И то ли отец внял доводам своего брата, то ли просто не захотел лишний раз ввязываться в спор, но в итоге утвердил все имена в списке и предложил перейти к самой важной части заседания. Оказывается, кто-то должен был выступить с докладом.
Император навёл палочку на входные двери, те открылись, и в зал вошёл её брат. Принц поклонился всем присутствующим, незаметно подмигнул Авроре, которая демонстративно отвернулась, обиженная на то, что парой часов ранее он бросил её одну на растерзание отцу. Даниил откашлялся, и девочка догадалась, что сейчас речь пойдёт о новом Переходе. Ей и самой было интересно, какая судьба его ждала.
Брат начал с описания рельефа местности. Оказалось, Переход располагался в лесу, у подножия гор. Затем принц заявил, что ближайшее простолюдское поселение находится от него в сотне километров, к тому же до него чрезвычайно трудно добираться. По крайней мере, простолюдским транспортом. Завершил Даниил свой монолог заявлением, что считал это место пригодным для строительства нового города.
– Численность волшебников в нашей стране растёт, и это отличное место для их переселения. Я даже убедил живущих неподалёку великанов нам помочь. Знаю, нужно было дождаться одобрения Совета, но… отец! Великаны согласились помочь в строительстве города. Такого не было сотню лет!
Когда принц закончил, члены Совета оживлённо переглянулись. Очевидно, им пришлась по душе инициатива Даниила. Тем не менее никто не решался обронить ни слова, пока не выскажется император. Тот сидел молча, нахмурив брови, о чём-то усиленно размышляя. Через некоторое время Константин прокашлялся и заявил: