Она решила попробовать. И, указав на шпица, спросила хозяйку: «Comment il s’appelle?»[1]
Ответ последовал незамедлительно: «Зорро».
До Болоньи Амалия узнала от соседки, что Зорро принадлежит ее дочери, которая отдала его на трехнедельную передержку до конца каникул, и теперь его нужно вернуть в Рим.
До Флоренции дама узнала, что Амалия едет в Рим в свадебное путешествие, поскольку после войны, когда она вышла замуж, у них не было денег, и до смерти супруга они так и не смогли съездить, а в Риме дочь дамы со шпицем подвезла Амалию до отеля «Амбашаторе».
Вестибюль поражал своими размерами, красными ковровыми дорожками и огромной люстрой над просторными лестничными пролетами. Дама за стойкой регистрации стала чрезвычайно дружелюбной, стоило Амалии протянуть ей папку туристического бюро и заговорить с ней на итальянском, который она довольно хорошо освоила еще во времена своей юности в Романдии. «Pour trois jours»[2], – выговорила она. И «Parfait»[3] было ей ответом.
С легкой иронией она наблюдала, как молодой парень в униформе с золотистыми эполетами, серебряными пуговицами и очаровательной фуражкой схватил ее чемодан. Она последовала за ним, и вместе они поднялись в лифте на пятый этаж.
Сидя в номере на большой двуспальной кровати, Амалия снова почувствовала, что мир ускользает от нее и ненадолго прикрыла глаза. Она увидела своего покойного мужа: молодой, в воскресном костюме он вышел из церкви, огляделся вокруг и помахал ей рукой.
Она кивнула, открыла большую сумку и достала оттуда конверт с надписью «Свадебное путешествие». Почерк мужа был твердым, разборчивым, а внутри – лиры, которые теперь назывались евро. Брошюра, которую она положила на прикроватную тумбочку, называлась «Рим – вечный город». Так вот где она. С облегчением легла на кровать и сразу уснула.
Проснувшись, она еще некоторое время приходила в себя. Вид из окна на бесконечные крыши и башни был для нее совершенно незнакомым, и она долго не могла понять, где находится, пока не заметила брошюру.
«Рим, – сказала она себе. – Я в Риме», – и внезапно ее охватило чувство, которого она уже давно не испытывала. Любопытство, энергичность, что-то из давних времен, будто она вот-вот поедет в детский лагерь или на школьную экскурсию, будто она еще не стала Амалией Отт, матерью двоих детей, а была ребенком – ребенком, у которого впереди целая жизнь. Но к этому примешалось что-то еще, тоже из прошлого: страх перед неизвестностью, похожий на тот, который она испытывала, уезжая в Романдию на год.