После неудач Тетеревкин снова обратился к poésie légère. Стихотворение «О крылья – ах» (1834), написанное предположительно в нетрезвом состоянии, представляет собой язвительную пародию на «Панораму Москвы» Лермонтова (1834). Довольно остроумно Тетеревкин переносит точку обзора с колокольни Ивана Великого еще выше. Лирическому герою, которого порывы ветра подхватили и кружат над московскими крышами, не удается описать общую панораму города. Непонятно, кто скрывается за образом героя «с прозрачными крыльями» – муха или стрекоза, поскольку это стихотворение в прозе отличается бессвязностью и не окончено[18]. Несколько десятилетий «О крылья – ах» оставалось почти никому не известным произведением. Принципом его построения заинтересовались лишь в Обществе изучения поэтического языка (ОПОЯЗ)[19]. В 1929 году Виктор Шкловский привел это стихотворение в качестве примера в докладе об остранении как литературном приеме, а Осип Брик назвал Тетеревкина предшественником русских футуристов. Яростные нападки на модернистские течения вынудили эти благожелательные голоса умолкнуть и переключиться на самокритичные высказывания о собственных методических ошибках. После этого научные исследования творчества Тетеревкина в СССР надолго прекратились[20].
Лишь в «Парусии»[21] (1835) Тетеревкин снова обращается к серьезному сюжету. Главный герой стихотворной новеллы – иконописец в лагере Пугачёва[22]. Неизвестный художник закрашивает портрет Екатерины II, рисуя сверху черты самозванца, но когда краска высыхает, на картине снова проступают черты императрицы. Этот демонический образ с двумя лицами неоднократно связывали с Александром I. Новелла резко обрывается, и это расценивали как метафору отказа видеть в России возможность изменений путем переворота. Вывод, что Тетеревкин скептически относился к проектам общественных изменений, не выдерживает критики. Хотя в произведениях он не высказывается однозначно о достойном государственном устройстве или об отношениях собственности в будущем, это может пониматься как программный недостаток. Из дневников Тетеревкина за период 1840–1841 годов становится очевидным, что оправданными он считал только общественные изменения на основе «железного Голема». Ключ к этому содержится в последнем его произведении.