Две недели спустя мать неожиданно уехала в Данию – на операцию на ноге…
Генетик, подняв стакан, смотрит сквозь виски на озеро и остров Сандэй, сияюще-черный в лучах ночного полярного солнца:
– Тринадцать тысяч…
III
Детство
(27 августа 1962 года – 3 сентября 1972 года)
6
Голос генетика глухо отдается в динамике:
– Тринадцать…
Ухоженная женская рука поднимает диктофон с журнального столика в гостиной Йозефа Лёве и длинным, покрытым синим лаком ногтем нажимает кнопку, из-за чего запись спотыкается и икает на последнем слове:
– … тыу-сиач…
В воцарившейся тишине женщина разглядывает задремавшего напротив нее человека: он, скособочившись, полусидит, подоткнутый для поддержки позвоночника грудой больших вышитых подушек, в то время как могучая диванная спинка нависает над ним словно коричнево-вельветовое крыло матери-лебеди, оберегающей лежащего в гнезде птенца.
Впрочем, на лебеденка он похож меньше всего. Это мужчина средних лет, слегка пухловатый, буднично одетый в красно-клетчатую фланелевую рубашку, просторный свитер болотного цвета с V-образным вырезом, широкие светлые брюки цвета хаки, коричневые носки и войлочные тапочки. Лицо гладкое и безбородое, коротко подстриженные, с проседью волосы уже редеют на макушке, округлая голова склоняется набок между ключицей и плечом, бледные руки лежат на коленях – не расслабленные, а напряженно-жесткие – как у куклы чревовещателя. На первый взгляд это самый обыкновенный человек, заснувший в неудобной позе у себя на диване, но глазу не нужно долго задерживаться на Йозефе Лёве, чтобы понять, что скрывается под его позой, одеждой и прической. Выпуклые шишки на лбу, челюстях и темени придают его черепу странную форму, покрывающая их кожа туго натянута. Такие же наросты, только крупнее, можно различить на его руках, грудной клетке и ногах.
Уже не в первый раз он засыпает вот так, под наполненный молчанием монолог из Ти́нгветлира. Женщина часто проигрывает для него запись с голосом генетика. Ей кажется, что Йозеф имеет полное право услышать рассуждения человека, по заданию которого она берет это интервью.
А звуки летней исландской ночи убаюкивают…
* * *
САЧОК
Когда Хроульвур Зóфаниас Мáгнуссон был мальчишкой и жил на мысе Лёйгарнес, каждому жителю Рейкьявика было известно, что в переулке Фишерсюнд есть «хóру-кáсси»