Козу назвали Марта. Первая брачная ночь, а за ней и весь медовый месяц пошли козе под хвост. Марта истошно блеяла, требуя еду, по её козьей прихоти молоко, которое Эрнст покупал у соседей, должно было быть обязательно тёплым. Эдит, вскакивая среди ночи с постели на ледяной пол, растапливала маленькую печурку, чтобы покормить любимицу. Печка разгоралась медленно. Коза ждать не хотела и лужёной глоткой орала на всю округу, напрочь убивая децибелами ушные перепонки Эрнста. Эдит хватала её на руки, а Эрнст Фридрих Михаэль тихо сходил с ума, терзая зубами подушку до утренней зари под вой козлиной сирены. Когда печь остывала, Марта, запрыгнув к приёмным родителям в кровать и отвоевав копытами тёплое местечко между ними, беспардонно заваливалась спать. Своих хозяев высокомерная и тупая коза принимала за обслуживающий персонал. Если Эдит не кормила её по первому требованию, Марта, полыхая злобными голубыми глазками, наносила удар по ногам хозяйки своими острыми рожками. Объяснять ей, что скоро придёт Эрнст и принесёт много моркови, было бесполезно. Марта объявляла хозяйке войну, устраивая погром в маленьком домике. Она мистической Горгоной носилась по дому, исполняя невероятные каскадные трюки по неподдающейся человеческому разуму траектории; печь, стол, буфет, стена, шкаф. Предугадать её действия было равносильно метеосводке о прогнозе погоды. На пол летела и вдребезги билась посуда, с подоконников грохались глиняные горшки, приземляясь на пол готовыми для посадки грядками. Завершив разгром, успокоившаяся Горгона подходила к Эдит и, ласково уткнувшись в её колени упрямым лбом, ложилась у ног хозяйки.
Весной 1761 года Эдит родила Жюстин, и только с рождением малышки родители оценили дальновидную перспективу свадебного подарка по имени Марта. Козье молоко спасало малышку от голодного детства.
Марта с появлением Жюстин по необъяснимой причине в корне изменила своё поведение и чаще всего спокойно стояла рядом с Эдит, пощипывая мягкими губами лодыжки её ног.
Вторгшийся в воспоминания набат церковного колокола, собиравший жителей Зульцфельда на общий сход, заставил Эрнста Фридриха Михаэля изменить маршрут.
На небольшой площади перед ратушей незнакомый господин в дорожном костюме о чём-то беседовал с мэрами Зульцфельда. Мэры, внимательно слушая незнакомца, в такт его словам одобрительно кивали головами. Поодаль от них, осматривая толпу оценивающим взглядом, стояли два молодых человека, одетых в городские платья, в простонародье прозванных вызывателями. Их абсолютно не интересовали нравственные качества вербуемых и пригодность переселенцев к труду, на вербовке колонистов вызыватели совершенствовали новую модель бизнеса.