Я посмотрел в глаза Кэрин. Такие добрые и понимающие глаза, сейчас казалось, что мы единое целое с одной единой и страшной судьбой.
Олоф распряг коней и лег спать. Вскоре его примеру последовала и Кэрин.
В ночной тиши, лишь слышались потрескивания костра, вой жутких зверей, бродящих на юге и лязг железа о точильный камень.
Я сидел на посту, вслушиваясь в звуки ночи и смотря в непроглядную сжимающую тьму, из которой языки пламени выхватывали, то ветки деревьев, усыпанные пеплом, то холодные черные силуэты скал. Скалы окружали нас с трех сторон, с четвертой же стороны простиралась долина Черного Кряжа, прозванного так из–за Могучих Эмну и Эндреведа.
Неожиданно со стороны уходящей вниз тропы, которая шла от главной городской дороги из города на восток, забирая немного на север, послышался треск сучьев и чьи–то легкие, но уловимые чутким ухом шаги.
Я прекратил затачивать меч и медленно встал, стараясь не шуметь.
Тьма плотно стягивала полотно мира и слепила черной мглой, но я все же разглядел две фигуры, приближающиеся к костру.
Я пнул Олофа. Здоровяк и не думал просыпаться. Дотронулся огрубевшей рукой плеча Кэрин. Она открыла сонные глаза, я указал ей пальцем в ту сторону, откуда к нам шли фигуры. Кэрин потянулась за мечом, который лежал у ее ног, достала его из ножен и резко встала. Она вся напряглась, все женственное тело стало монолитным камнем с грацией львицы. Но голос, который прозвучал из кустов, снял напряжение и тревогу с лица Кэрин.
– Приветствую вас, путники! Не заносите меча над головой друга!
– Если ты мне друг, – ответил я тем же манерным тоном, – то покажись, выйди на свет.
Из кустов голой смородины вышли двое юношей, на вид не старше Кэрин.
– Привет тебе, Кэрин! – весело отозвались они. А девица радостно обняла их.
– Я Ирфин, сын мельника Джозепа, – представился хриплым, неокрепшим голосом юноша, который выглядел постарше, – А это Ладрас, сын пахаря Уборда.
– Они друзья Эльда, – пояснила мне Кэрин.
– Что ж, Ирфин и Ладрас, рад столь неожиданному, но приятному знакомству. Сожалею о вашей потере. Я Радагас, сын Танкраса Завоевателя, – я с удивлением для себя обнаружил, что произношу имя отца с неприятной до тошноты гордостью.
– И прежде, чем хвататься за мечи, подумайте, у кого острее клинок, и кто сильнее вас, – твердо сказал я, и голос мой стал скалой, – Умные и достопочтенные люди решают свои дела за беседой.