– Да, Радагас, видно.
– Это красиво, – я шептал, не говорил, – я редко видел заходящее солнце.
Олоф подошел к воде.
– На самой плохой и проклятой земле можно вырастить урожай. Надо для этого приложить усилия и веру. Не все так плохо, Радагас.
– Ты прав, учитель. Я напрасно отчаялся.
– Ты меня учителем больше десяти лет не называл! – Олоф улыбнулся огромной китовой улыбкой, – Что тебя беспокоит, мой единственный ученик?
– Странно, я редко вспоминал маму и Трибаса. Прошло уже двадцать лет, а я ни разу и не вспомнил их, не почтил их память…
– Не печалься. Они навсегда остались в твоем сердце.
– Я вспомнил о них только тогда, когда настало время мести. Неужели все что я могу вспомнить о маме – это ее смерть и гложущая меня месть к отцу?! Со времени начала нашего задания мне стал часто сниться один и тот же кошмар. Кровавые руки отца, Трибас, лежащий в луже собственной крови! И мама, бледная, но всегда красивая! Неужели я способен помнить только боль?! Чувствовать только ее!
– Не печалься, – повторил Олоф, – Не нам дано предугадать, кто умрет, а кто будет жить.
– Но мы убиваем, значит, мы вершим чужие судьбы!
– Боги решают, кому жить, а кому умереть.
– Но люди не оружие, потому как оружие без хозяина безмолвно. Люди же убивают друг друга по своей прихоти. Грешники убивают безвинных, а безвинные убивают виновных. Что же это, Олоф? Люди возомнили себя богами? Или это Удор, Перпол или Святая Покровительница вселяются в тела людей и вершат кровавые суды руками смертных?!
– Не знаю, Радагас. Но ведь тебе ведома история о том, что богов создали Древние в Эпоху Величия, когда высшие создания Арза, альды, умели материализовывать свои чувства и мысли, – голос Олофа, сейчас спокойный и тихий, тонул в журчании воды, только просыпающихся цикад, вое дикий зверей и отдаленных, но хорошо слышимых разговорах Кэрин и ее друзей.
– Поэтому в каждом из нас, Радагас, потомках Чистых альдов, есть частица божества, частица Арза.
– Но если так, Олоф, то люди могут убивать людей, подчинять их своей воле, делать это безнаказанно, потому что в нас тоже есть божество.
– Да, могут. В этом–то и есть погибель людей… но и их добродетель.
Послышался звонкий смех Кэрин, поглощающий собой нависшую тишину. Ирфин рассказывал что–то смешное из прошлой жизни. А молодой Ладрас молчал, точа наконечники ясеневых стрел.