– Да нормуль, не ссы!
– Ну давай, чо.
Высокая замшелая деревянная лестница громко и подозрительно скрипела, но выдержала.
– Дождь скоро. Сильный будет, по ходу, – сказал Пашка, снимая джинсы. – Промокнем.
– Настоящее удовольствие того стоит! – хихикнула Светка и вынырнула из сарафана.
– Света, звезда минета, – хмыкнул Пашка. – Пососёшь для начала?
– Угусь.
Она присела на корточки перед стоящим бойфрендом и раздвинула колени.
– В Москву пора, – сказал Пашка. – Надоело мне тут. Скукота.
Светка освободила рот:
– Да ладно тебе! Прикольно!
И снова взялась за дело.
– Ничего прикольного! Развлечений никаких, инэт лагает постоянно, – сказал Пашка. – Ладно, надоело. Давай потрахаемся! Только чур я снизу!
Он лёг на спину, Светка залезла на него сверху. Небо беспросветно заволокло тучами. Воздух был словно наэлектризован.
– Клитор потереби, плиз, – сказала Светка. – Что-то я совсем кончать перестала.
В этот раз она кончила. Могучий громовой раскат сотряс вышку, и молния поразила её в самое темя. Пашка тоже кончил. Оба умерли мгновенно.
Было в нём что-то чертовски, невероятно привлекательное и притягательное – по-мужски, самцово притягивающее. И что же так завораживало в нём?.. Может быть весь его дикий, бунтарский, брутальный вид? Или толстые ляжки, мускулистые и мохнатые? Или гордо выпирающая грудь, покрытая исчерна-рыжей шерстью? Или порочные глаза, серо глядящие с неизбывным и перманентным презрением, от туманного взора которых чувствуешь себя полнейшим ничтожеством, неудачеством и вошью дрожащей? Или насыщенно-киноварный язык, длинный и широкий? Или авантажные мудя, величаво свисающие чуть ли не до земли? Или молочно-розовые пол-аршина любви в боеготовности?..
Тем далёким и невозможным летом, жарким, знойным, душным и гостеприимным, как Ад, я гостила у бабули с дедулей. То была настоящая Жопа Мира: ни инэта, ни ТВ, даже радио с жуткими помехами ловило единственный госканал; до ближайшего сельпо 9 км по пересечённой местности – за пивасиком вечерком не сбегаешь; приходилось радоваться даже тому, что время от времени имелось электричество, ибо дед Натан соорудил какой-то генератор, работавший, впрочем, с частыми перебоями.
По бескрайним буколическим просторам я порхала в выцветшем красном платьице, коротеньком и детском, бесстыдно пренебрегая нижним бельём, поелику тогда я была юна и беспечна, точно молодая лань. Бабуля Аграфена неодобрительно качала седой головой в платочке, а дедуле Натахе мой наряд определённо нравился – я неоднократно замечала бугор на его немыслимых залатанных шароварах. Впрочем, мои старики вовсе не были ещё старыми – им тогда не исполнилось ещё и шестидесяти лет.