– Да, конечно…
Ниночка набирает в смартфоне сообщение Нине Иванове: «Мегера тебя требует. От кофе отказалась. Я ушла к себе».
***
– Ты, Палыч, мне тут не финти! Я тебя спрашиваю: почему все сроки просраны? Не ты ли меня уверял, что в этот раз всё будет чики-пики? Дура сама, конечно. Вот и получила чики-пики. – Татьяна Леонидовна закурила новую сигарету.
Никому ничего нельзя было доверить. Пока свой нос в каждое дело и каждый процесс не засунешь, понятия не будешь иметь о том, что там действительно происходит. Вот и в это раз чуда не случилось.
Первый зам, которому Татьяна Леонидовна доверяла как себе, который божился, что всё идет по плану, оказался обычным воришкой. Пришлось самой ехать на объект, но и от этого толку было немного. Она бегала по строительной площадке, пинала ногами разбросанные мешки с цементом, орала и материлась. Палыч, прораб, испуганно кивал, вину сваливал на зама, со всем соглашался и обещал все исправить.
– Значит, так, чики-пики. Три дня вам, чтобы всё говно тут убрать и доделать, что необходимо. Три, понятно?
– Чё уж тут непонятного, – пробасил Палыч, – сделаем всё как в сказке.
– Вы уже сделали, сказочники. Это последнее китайское. Всё, адьос.
Татьяна Леонидовна пошла к своему авто, чудом припаркованному между кучами строительного мусора. Дзинькнуло входящее сообщение. Она посмотрела на экран смартфона. «Таня, я больше так не могу. Тебе всегда некогда. Уже пару недель мы не можем поговорить. Поэтому сообщаю тут: я ухожу. Пока поживу на даче». Татьяна Леонидовна бросила телефон на пассажирское сиденье и вслух раздражённо сказала: «Уходит он. Да ты яичницу себе пожарить не можешь. Уходилка тоже мне нашлась».
По дороге она заехала в винно-водочный и купила литр элитной водки и банку чёрной икры. Вечером предстоял очень сложный разговор.
***
В азиатском ресторане было всё как обычно: кто-то что-то не ел, у кого-то открылась давняя аллергия, дети бегали по залу и орали, а все, кто мог напиться, напились. Гости предъявляли претензии к еде, сервису, работникам и свету божьему. Наташа давно обросла железобетонной оболочкой, сквозь которую весь этот белый шум уже не проникал внутрь и не добирался до её нервной системы.
Весь вечер она переводила на турецкий, разруливала проблемы, увещевала, объясняла, из чего делают том-ям, и напоминала, во сколько группа собирается завтра утром. Ужин превратился в бесконечную череду лиц, слившуюся в стоголового цербера, который постоянно что-то требовал, брызгал слюной и лаял. Впрочем, ничего другого никто от него и не ждал.