Парень, молча, стянул рубашку, и Ханс ахнул, увидев багровые рубцы:
– Кто ж тебя так?
– Мать-настоятельница, – хмуро сказал Кахир. – Я виноват.
– Тем, что родился на свет, – понимающе сказал Ханс. – Так вот, значит, как она мстит.
– Я не понял, брат? – удивленно посмотрел на него Кахир.
– Потом поймешь. Идем-ка к Ратте. Она с этим лучше справится, – Ханс кивнул на рану на плече у Кахира. И задумчиво сказал: – А вот что делать с этим…
Рубцы на спине у парня оказались очень уж красноречивы. Поэтому после перевязки Ханс спросил у Ратты, отозвав ее в сторонку:
– И часто она его бьет?
– Почти каждый день, – Ратта в отчаянии закусила губу. – Умоляю, брат, останови ее! Стоит Кахиру обратить внимание на какую-нибудь девушку, как мать Веста требует его к себе. Она словно чует. Сначала отчитывает его, напоминает о смертных грехах, о том, что он находится в Храме, а потом наказывает. Она сама его бьет.
– Понятно, – усмехнулся Ханс. – У других-то женщин рука не поднимется полосовать такое тело, даже у сестер-адепток. Ведь многие прошли через школу имперских борделей и научились ценить натуру. Кахира природа щедро наделила. Хотя, чему тут удивляться? Он же аль…
– Тс-с-с! – Ратта испуганно приложила палец к губам. – Об этом никто не знает кроме нас с тобой! Только мы побывали в красных каменоломнях вместе с матерью Вестой! Мне отрежут язык, если я проговорюсь, – Ратта испуганно оглянулась.
– Я с ней поговорю. В конце концов, в этом есть моя вина.
– О чем ты, брат?
– Веста больше не будет его бить, – пообещал Ханс.
Ратта давно заметила, что он изменился. Стал не таким набожным с тех пор как близко сошелся с высокородными. Он сказал Веста! Не мать-настоятельница! И на Храм теперь смотрит скептически. В голубых глазах Ханса, ярких, как у всех горцев, насмешка. И входит он в Храм без почтения. Гордо расправив плечи.
Мать-настоятельница тоже заметила это. И хоть весть, которую принес на север Ханс, была благая, смотрела на него полновластная хозяйка одного их главных Храмов Триады с неприязнью. Мог бы и на колени встать.
– Зачем ты пришел, брат? – сухо спросила мать Веста.
– Как всегда: за пророчеством, – весело сказал Ханс.
Ну, ни малейшего почтения!
– И оно будет! – торжественно пообещала настоятельница.
– Тебе виднее, говорящая с тенями предков. Я только что видел Кахира.