Обстрел!
Одним движением я успел отстегнуть себя от кресла, чтобы выпрыгнуть из кабины. Мощный удар, а потом ещё.
Чувствую, как меня что-то обжигает. По телу тут же бежит даже не холод, а мороз. Ног уже не чувствую.
Какие-то крики вокруг, а во рту солёный привкус. И через секунду – темнота.
Прихожу в себя тяжело. Голова раскалывается. Дышать больно. По ягодицами пробежал холод, а на губах что-то мокрое. И голова… мёрзнет.
– Саня! Сашка! – слышу я незнакомый голос, но глаза открыть не получается.
Мне кажется, что на лице у меня лёд, а ветер задувает в ухо. Открываю глаза, но пока только белая пелена.
– Санёчек! Родной! Как же так?! – слышу причитающий голос рядом с собой.
Вроде начинаю возвращаться в реальный мир. Изображение настроено. Один глаз не видит. Будто я лежу в снегу. Какой же может быть снег, если сейчас лето и грязь?! Она и пахнет по-другому.
Второй глаз даёт понять, что мир вокруг переменился. Нет, вертолёт и здесь есть. Только это Ми-8. Такой расцветки не припомню в нашем полку. Да и вообще это старая модификация. Вон, рулевой винт справа!
Он лежит на боку, вокруг него пляшет и вздыхает мужик в старом зимнем обмундировании. Такое я даже в училище не застал. А самое интересное, на улице день!
Вроде не сильно и повреждён вертолёт. Стойки подломаны, пара лопастей смяты, и блистер сброшен со стороны лётчика-штурмана. Но ничего не горит. Запаха керосина нет. Грубая посадка, ничего больше.
Пока я пытался понять, кто это ходит возле вертолёта, ко мне подошёл ещё один человек.
– Саня, ну ты как?! Мы думали тебе хана. Тебя вон выбросило метров на 30 из кабины.
Надо мной встал парень в чёрном зимнем шлемофоне с разбитым носом. Руки у него дрожат, хоть он ими и пытался меня осмотреть.
– Так понятно же. Взрыв какой был, – прокряхтел я, усаживаясь на землю. – А ты кто?
– Да не было взрыва и хорошо. Так хоть есть шанс нам отписаться. Бортовой говорит, что вертолёт восстановлению подлежит.
Отчего отписаться? Теперь ещё и обстрел нам в вину поставят?!
– Ты кто, воин? – повторил я вопрос.
Начал себя ощупывать. Я тоже в лётном обмундировании старого образца. Шлемофона на голове нет, но на шее ларингофон закреплён. Что за «старая школа»?
А ещё шишка на голове такая, будто у меня мозг перестал помещаться. Как я вообще мог вылететь из кабины?