Она всегда боялась Серебряной Ярости. Чувствовала негативную энергию, которую меч волнами изливал в окружающий его мир. Чувствовала его злобу, веками копившуюся на никогда не знавшем зазубрин острие, его стремление рубить, резать и пронзать – все равно кого, все равно во имя чего, лишь бы отнимать жизни. Но стоило Саше взять это чудовище в руки, как меч, по крайней мере в восприятии Ани, становился просто мечом. Его тяжелая аура стекала куда-то в землю, и Серебряная Ярость становилась обычным вакидзаси. Красивым, редким, наверняка дорогим, но… Но просто мечом. До тех пор, пока Саша не вставал в боевую стойку, и меч не разрубал воздух, начиная свой смертоносный танец. В этот миг он вновь преображался, становясь… нет, уже не мечом, волшебной палочкой, с помощью которой маг творил свои чудеса.
Серебряной Ярости Аня была обязана многим. Той квартирой, в которой они сейчас жили, достатком, сашиными успехами, да и той пресловутой гордостью за мужа, возможностью произнести сокровенное "Мой муж – маг!" Но все равно где-то в глубине души она мечтала о том, чтобы Ярость никогда не появлялась в их жизни. Чтобы в тот отпуск они полетели не в Китай, а куда-то еще, или чтобы тот старый китаец, что отдал Саше меч, разминулся с ними хотя бы на пару минут…
Бросив взгляд на настенные часы (без десяти два – в принципе Саша может прокуковать в институте и до восьми вечера) Аня открыла третий сверху альбом, начинавшийся с фотографий, сделанных на том выезде на природу, на котором все и началось…
Вот Саша с Толей загружают в машину палатку. Багажник толиной "Калины" маловат, а собрать палатку как полагается никто не удосужился, поэтому ее приходится буквально утрамбовывать ногами. Вот ребята покупают арбуз у придорожного киргиза, Толя держит гигантскую ягоду в руках, а Саша, позируя для снимка, стучит одной рукой другу по голове, а другой – по арбузу, демонстративно прислушиваясь к звуку. Вот лес, ребята устанавливают палатку, Аня же как всегда бегает вокруг с фотоаппаратом, снимая то их, то цветочки, то голубое небо. Для фотоальбома, разумеется, снимки цветочков печатать не стали, обошлись одним лишь кадром неба, пронзенного верхушками стройняшек-берез.
Лагерь разбили у самой кромки березовой рощицы. С востока вплотную к ней подступала степь – собственно, целью всей поездки было встретить рассвет вдалеке от города, и место выбиралось специально, чтобы с востока ничего не мешало солнцу всходить… Но гораздо раньше, чем пришла темнота, с востока пришел ветер.