– Да что вы, Арсен Давидович! – вскричали они в один голос.
– Я совсем здоров и прекрасно себя чувствую, – добавил Павлик.
– Ну ладно, ладно! Иди обедать, а потом непременно поспи. Сегодня никуда больше не выходи. А после сна приходи ко мне в лабораторию, биологическую.
Положение всеобщего любимца при многих приятных сторонах имеет, однако, немало и отрицательных.
С тех пор как Павлик был спасен при столь трагических обстоятельствах, экипаж подводной лодки сосредоточил на нем весь запас нерастрачиваемой отцовской любви, неутомимой жажды покровительства слабому, такой характерной для сильных, мужественных людей. Это было очень приятно, однако требовало проявления и ответных чувств. Но взрослых было много – двадцать семь человек, а Павлик один. И единственное, чем он мог отблагодарить двадцать семь своих новых друзей, было внимание и интерес к тому, что они рассказывали ему. А так как все они были отчаянными энтузиастами своего чудесного корабля, бесконечно влюбленными в него и в свою работу на нем, то все разговоры в столовой, в красном уголке, в кают-компании сводились к лодке, к ее замечательным качествам, к ее неизмеримому превосходству над другими подводными лодками, которые не имели здесь другого имени, кроме «лягушек».
Но если все на «Пионере» были энтузиастами, то Марат Моисеевич Бронштейн, электрик второго разряда, двадцати лет от роду, которого, впрочем, никто иначе не звал, как просто Марат, непрерывно горел в незатухающем пламени любви к удивительному судну. Надо при этом отметить, что в постройке лодки он принимал участие, работая по телефонизации скафандров. Он положительно бредил лодкой, и говорить о ней было для него величайшим наслаждением. Не следует поэтому удивляться, что именно он раньше всех и горячее всех начал знакомить Павлика со всеми особенностями и достоинствами этого замечательного создания советской техники. Еще больше разгоралась у Марата охота к этому потому, что, как это ни странно для советского мальчика, Павлик почти ничего не знал об устройстве не только «Пионера», но и каких бы то ни было подводных лодок вообще.
Они вместе вышли из госпитального отсека в узкий коридор и, обойдя центральный пост, пошли мимо диспетчерских кают главного механика, главного электрика, начальника акустической части, потом мимо кают командного состава и команды. Стены коридора были отделаны дорогим лакированным деревом. По потолку проходили толстые и тонкие трубы, окрашенные в различные цвета. На полу, скрадывая шум шагов, тянулась каучуковая дорожка. Через каждые пять метров коридор разделялся водонепроницаемой переборкой с небольшой дверью, а в полу время от времени встречались круглые люковые отверстия со спускающимися вниз металлическими лестницами. Через эти отверстия видны были внизу медь, стекло и сталь различных машин и приборов, заснувших в неподвижности или тихо жужжавших в деятельной работе под бдительным надзором контрольных аппаратов.