.
Они стояли, смотря на тело так, словно бы оно в любой момент могло встать. Тяжёлая голова едва держалась на плечах, а открытые веки позволяли впалым глазам и после смерти смотреть на то, что этот человек с собой сделал. И всё равно бы Софи за него не вступилась. Конечно же, только потому, что ещё не была к этому готова. Вот только почему её руки неустанно тряслись, а сердце колотилось так, словно собиралось вырваться из груди? Она надеялась, что Деми ещё видит её бесстрашной.
Софи вдруг осознала, что не думает ни о ком, кроме себя самой. Всё то, что можно было о ней подумать, было ложью. Она умеет лишь бегать и прятаться. Жалкая. Немощная. Софи способна на большее, но слишком труслива для этого. Она может лишь сетовать на судьбу и бранить тех, чьи возможности видит. «Но свои я не использую. Мне хватило бы сил спасти его. Точно хватило бы. Только вот я не стала».
Ноги больше не держали. Она облокотилась о стену, прислонилась к ней лбом и попыталась сохранить лицо, но ничего не вышло тогда, когда одна единственная слеза скатилась с её щёки на окроплённый кровью пол. Вот она, настоящая слабость Софи – указание на те ошибки, которыми она сломала свои девятнадцать лет. Каждая упущенная ею возможность. Все умалчивания и бездействия. Вся та тишина, которой Софи топила отведённые ей годы лишь для того, чтобы не признавать правды. Стыд вперемешку со страхом. Сожаление и настоящее раскаяние в том, чего она так никогда и не сделает. Она никогда никому не поможет. Не пошевелит и пальцем ради кого-то другого.
Рыдания смогли её задушить. Они стиснули горло с такой силой, словно от того кому-то был прок. Кто-то точно хотел, чтобы скол на её броне разросся в надлом. Он травил Софи каждый день, что она сдерживала свои слёзы до момента, пока не сможет утопить их в Кали. Но здесь её не было. Не стало никого и ничего. Даже Деми исчез. Пропал за той стеной скорби, которую Софи отстраивала всю свою жизнь. Она наконец себе в этом призналась. «Столько хвалила себя за пройденный путь, но шла я не в ту сторону. Отсюда не выбраться. Выхода больше нет. Нет, ведь я решила не жалеть мёртвых. Но один из них передо мной, а я не могу предложить ничего, кроме жалости. Потому что для всего остального нужно было действовать раньше. Я всё упустила. Всё»