– Мы на тебя рассчитывали, – услышал он от Гунько.
– Семеныч, мои люди тоже за ними смотрят. И если будет какой беспредел, грабежи, нарушение общественного порядка в людных местах, то мы этого, конечно, не допустим. Но мы же не можем знать все, что они тайком замышляют. Они держатся особняком.
– Кто из ваших за ними во дворе сморит? – Промолвил Гунько.
– Фляга и Толик Отверточник.
– Отверточник? Это тот, у кого дома игральный притон организован? – Произнес первую фразу за вечер Петров.
Ну, менты! Все знают. Стучат информаторы.
– А что он должен делать? Как к ним в доверие войти? – Попопытался выкрутиться Гималайский.
– Вы давайте заканчивайте с этим. Смотрите за ними как-нибудь иначе. Скоро начнется кампания по этим притонам. Не хватало еще, чтобы наш район прогремел на весь город. Знаешь, дела на гулькин нос, а раздуют как мега-преступление. Заканчивайте срочно, – продолжил Петров.
– Я все понял. Толика отправлю в командировку, оно само собой и рассосется. Фляга один пока справится. Тем более что пока, кроме пьянства, за ними ничего такого, – Гима был совершенно с Петровым согласен.
Как только начался этот разговор по существу, Хрусталев со словами «Ну, пойду, попарюсь» демонстративно покинул общий зал и вышел в парилку.
Ну, вот и все. Пока менты приложились ко второй бутылке, Гималайский наскоро высушил волосы феном, натянул спортивный костюм и дубленку, взял ключи от машин у всех и выскочил на мороз.
Он любил это состояние и такую погоду. После парилки кожа, как новая, в голове просветление – думаешь как-то легко и всегда только о хорошем. Белый снежок хрустит и скрипит под ногами, опьяняя дух и радуя глаз, искрится всеми цветами радуги, куда ни посмотри. А на лапах могучих елей причудливыми большими сугробами, сонный, лежит молча. Веселые желтенькие солнечные лучики еще мелькают между огромными деревьями. Ели, пока, темно-зеленые, мохнатые и доброжелательные, но через пару минут солнце зайдет, и станут загадочно-черными, непонятными, на небе разлетятся алмазными россыпями звезды, снег заискрится уже голубоватыми огнями и заиграет старинный орган ночного леса свою бесконечную фугу.
Гималайский не спешит: продовольственный склад находится с тыльной стороны гостиницы и ресторана, в двух шагах от бани. Его задача – разнести ментам пайки по машинам. В паек входят: ящик «Праздроя», бутылка ереванского «Ахтамара», бутылка настоящего итальянского «Амеретто ди Саронно» на вишневых косточках, банка черной икры на полкило, две банки красной икры по сто сорок граммов, пять банок лосося, три банки московского паштета, пятикилограммовая банка «Тихоокеанской сельди», тающей прямо на губах, банка югославской ветчины на килограмм-восемьсот, банка испанских маслин в один килограмм, две палки «Московской» сырокопченой колбасы, палка дарницкого балыка, Киевский торт, блок сигарет «Dunhill» и джинсы «Wrangler», произведенные одним из цехов Гималайского, неотличимые от настоящих.