– Ты согласен с этим мнением? – сказал я.
– Не согласен, – сказал брат Улферт. – Я считаю, что Иоанн Скотт пошёл вверх по лестнице познания, а блаженный Августин остался сидеть на нижней ступеньке, что никак не умаляет достоинств Августина. Великий Отец жил в иные времена. Это сейчас легко противопоставлять Христа дремучему Одину. А тогда великие умы неоплатоников царили в мире, с ними непросто было спорить о том, что есть истина.
– Я не первый раз слышу о слабости Эригены к древним философам, – сказал я. – Может быть, он тайный язычник?
На лице брата Улферта отразилось слабое подобие улыбки.
– Мне смешно тебя слушать, уважаемый визитатор. Разве для того, чтобы разобраться в себе и в мире, нужно отказываться от Христа? Я попробую объяснить тебе разницу между Августином и Эригеной. Первый полагал главной своей задачей, главной целью, сущностью всех своих рассуждений, показать, как человек может придти к блаженству под сенью Господа. Эригена, имея ту же цель, любопытствует частностями, для него самый этот путь не менее, даже, может быть, более важен, чем конечная благодать. В этом смысле, Августин проще и понятнее, его будут повторять и перечитывать, а Иоанна Скотта, вероятно, забудут. Это моё мнение, скорей всего, никчемное, как, возможно, и твоё мнение, и мнение брата Ансельма, и даже мнение Эригены. Бог нас рассудит, если сочтёт это нужным. Поверь мне, брат Ансельм – неистовый спорщик, но не убийца.
– Предположим, – сказал я. – Брат Ансельм сказал мне, что при омовении тела аббата он не видел никаких ран. Следовательно, он солгал. И следовательно, он покрывает убийцу и почему бы ему не находиться в сговоре с тобой?
– Тогда зачем мне говорить правду? – возразил брат Улферт. – Я мог ответить, что вместе со всеми вошёл на рассвете в келью аббата и увидел его отошедшим к Господу во сне.
– Действительно зачем? – сказал я. – Боишься видения, в котором медведь с человеческой головой разрубит тебя пополам?
– Эригену убили, – сказал брат Улферт. – И убийца должен быть наказан. Это справедливо.
– Ты говорил брату Ансельму о том, что спрятал окровавленный грифель?
– Нет, не говорил. Я не сомневаюсь в его невиновности, но также допускаю, что брат Ансельм мог подумать худое про меня. Это огорчило бы его, а мне очень нравится с ним разговаривать. Здесь вообще можно разговаривать только с ним и, изредка, с братом Тегваном.