– Нечто похожее писал Порфирий, – сказал я. – Кажется так, кентавры, гиганты, люди с собачьими головами и прочее, сформированное ложной мыслью, обретают в нашем уме некий образ, хотя и не существуют в действительности.
– Многие об этом писали, – сказал брат Тегван. – О всеобщем делении – исхождении и умножении единой природы. Поэтому Эригена в своём труде не хочет ничего и никого отбрасывать. Но он пошёл дальше: деление природы должно смениться на восхождение и единение, которое будет происходить путём разрешения низших форм телесных в высшие духовные. Совершаться это объединение будет во всечеловеке – человеческой природе, понимаемой как целое, которая будучи образом Божьим, одна только и способна переплавить в себе всё тварное с тем, чтобы в назначенный срок вернуться в Творца. Поэтому и спасение будет тотальным.
– Для всех? – сказал я. – Убийц, насильников, язычников?
– Иоанн Скотт писал не о сегодняшнем времени, – сказал брат Тегван. – И не о конкретных людях. Ведь человек есть всего лишь некоторое понятие в уме бога. Постарайся понять, бог и выше природы, и включает в себя природу. Выйдя из бога, человек так и иначе возвращается в него. Конец мира равен его началу: Господь создал одного человека, один человек вернётся к нему.
– Действительно, не так легко всё это принять, – сказал я. – В жизни больше приходится думать о хлебе насущном.
– Брат Иоанн говорил мне, что сначала он так и хотел назвать книгу – «Рассуждения». В этом стремлении к рассуждению и есть подлинная цель его книги. Он любил повторять слова Аристотеля: «Умопостижение вот главная моя забота». Назвал же «Перифюсеон» – «О природах» – скорей в силу сложившейся традиции.
– Скажи мне, брат Тегван, Иоанн Скотт ведь почитал блаженного Августина?
– Разумеется, – сказал он. – Странный вопрос. И Августина, и всех других великих Отцов церкви. Для него их труды были незыблемым основанием.
– Основанием чего? – спросил я. – И разве дом церкви, построенный ими, в чём-то недостаточен? Мне казалось, что на прошедших за несколько веков Вселенских Соборах, Никейских, Эфесском, Константинопольских, были окончательно решены все вопросы церковного и мирского обустройства? Разве это не так?
– Это так, – сказал брат Тегван. – Я понимаю, к чему ты клонишь. Все главные вопросы давно решены, дело учёных разъяснять послания Апостолов и другие святые книги. Это так и в то же время не совсем так.