Дыхание Онегина становилось всё слабее, превращаясь в редкие, едва ощутимые вздохи.
Фигуры дуэлянтов склонились над ним. Гильо тщетно пытался вернуть Онегина к жизни. Его лицо, обычно столь хладнокровное, теперь отражало напряжённое внимание и внутреннюю борьбу. Он сжимал руками грудную клетку Онегина, пытаясь восстановить ритм сердца, но безуспешно. Каждый толчок казался последним, и вскоре Гильо вынужден был остановиться, понимая, что ничего нельзя сделать.
Зарецкий, отступивший на пару шагов назад, стоял в стороне, скрестив руки на груди. В его глазах промелькнула тень сомнения. Ленский, напротив, был сломлен. Он сидел на коленях возле Онегина, не в силах поверить в произошедшем. Слёзы катились по его щекам, и он повторял имя друга, словно надеясь, что тот услышит его и проснётся. Вокруг Онегина начали расплываться очертания, и он чувствовал, как его связь с телом слабеет. Участники поединка, склонившиеся над ним, постепенно становились размытыми, словно бы растворяющимися в воздухе. Сначала Гильо, затем Зарецкий, и, наконец, Ленский – все они превратились в маленькие тени, которые закружились в какой-то безумной и страшной круговерти. В этом безудержном танце боли, лиц, предметов, событий… и всё это вокруг него… И всё глядело на него, засасывало. Быстрее… стремительнее… И уже ничего не разобрать в этом смертельном водовороте, и он был его центром. Его лицо с пустыми глазницами было центром. И была вспышка… и боль. И боль ушла. И всё закончилось.
Последние ускользающие образы и звуки стремительно растворялись в бесконечно пронизывающей пугающей пустоте небытия.
Была темнота . Такая плотная, черная, траурным платком заматывающая в кокон. "Этот кокон и есть темнота …"– Мысль сформировалась в сознании , и возродила Его.
Не было больше темноты . Он стоял. Стоял твердо посреди комнаты, скрестив на груди руки с широко открытыми глазами. И звуки, запахи, ощущения, эмоции, воспоминания проникали в него, возвращались к нему с каждой секундой, с каждым вдохом жадно заполняющим легкие, с холодом пронизывающим его , с каждым ударом сердца к нему возвращалась жизнь .
Глаза Онегина медленно привыкали, постепенно различая контуры предметов в тусклом свете. Сначала всё казалось размытым и неясным, но со временем тени обретали форму. Онегин чувствовал, как сердце начинает биться быстрее. Он не знал, где находится и как сюда попал, но понимал, что этот сон скрывает в себе нечто большее, чем просто игра воображения..... Стены покрывал плотный слой плесени. Потолок нависал низко. Пространство над головой сжималось, и ему становилось всё труднее дышать. Единственный источник света исходил от небольшого зарешеченного окна. Дождь струился по стенам, проникая сквозь щели и трещины. Капли падали на пол, монотонный ритм которых, эхом разносился по всему помещению. Запах затхлости наполнял воздух.В углу комнаты угрюмо замерла деревянная дверь, потемневшая от многолетней службы и покрытая сеткой мелких трещин. Дверь была плотно закрыта, и казалось, что она намеренно охраняет свои секреты, не позволяя никому разгадать, какие мрачные тайны скрываются за её неприступной поверхностью.