Придется вспоминать в одиночку.
И я вспомнил.
Нур машет мне рукой и улыбается, зажав в зубах телефонную карточку. Сейчас она будет звонить своей маме. Мы находимся в кампусе, утопающем в зелени и окруженном симпатичными зданиями с красными крышами – учебными корпусами университета. Я сижу на больших ступенях, которые студенты на английский манер называют степами[7]. Отсюда все внизу выглядит словно на театральной сцене: возвращающиеся в общежитие студенты с чемоданами в руках, красивые загорелые девушки, кошки, полеживающие на лужайках и греющиеся на весеннем солнышке… Мир разыгрывает для меня свою самую прекрасную пьесу. Ветерок играет разноцветным платьицем Нур, идущей к телефонной будке. Парни, разгуливающие по кампусу, оборачиваются, чтобы полюбоваться ее красивыми загорелыми ногами. Платье совсем коротенькое, особенно для мая. И цвета его – оранжевый, красный, желтый – слишком яркие, летние. Пока мы не приехали в город, платье не казалось мне таким уж коротким. А теперь оно начало меня беспокоить. Я подношу руки к носу. На моих пальцах – запах ее волос. Жимолость, соль и песок. Этим утром мы вернулись с моря. Сойдя с автобуса, сразу направились в университет, потому что Нур хотела успеть на лекцию по гносеологии.
– Да прогуляй ты эту лекцию, потом возьмешь у кого-нибудь конспект.
Так я говорил ей по дороге в Стамбул. Помощник водителя разносил пассажирам автобуса – кофе. Воскресенье уступало место понедельнику. Праздник переходил в будни, сказка сменялась реальной жизнью, и я крепко держался за Нур, чтобы не потерять ее. Перебирал пальцами ее взъерошенные волосы. Автобус на полном ходу несся к городу по недавно построенной автотрассе. Нур сонно смотрела в окно. Справа от нас простирались спокойные, идеально гладкие воды залива, отсвечивая сиреневым, розовым, фиолетовым… Это было совсем не похоже на то кристально-голубое море, в котором мы с радостными воплями бултыхались целую неделю. Вид залива тревожил меня. Хотелось вернуться назад.
– Не получится. Этот раздел философии – факультатив. Ни с кем из тех, кто на него записался, я не знакома. Да и в любом случае я с трудом понимаю чужие конспекты. Нужно пойти.
И мы пошли, но Нур на ту лекцию не попала.
Уже расцвел багряник. Фиолетовые холмы, синее море, изгиб Босфора и зеленые сосны, спускающиеся к Южному кампусу, – все это вместе было необычайно красиво. Мимо нас, держась за руки или в обнимку, проходили парочки. А я все никак не мог решиться взять Нур за руку. Она задумчиво шагала рядом со мной с огромным рюкзаком на спине, а к рюкзаку еще были прицеплены палатка, спальный мешок и болтающиеся из стороны в сторону металлическая походная кружка и фляжка. На коротко стриженных волосах белела высохшая морская соль, оставшаяся после нашего последнего вечернего купания. На загорелом лице застыло равнодушно-усталое выражение. «Наверное, утомилась после долгой поездки», – утешал я сам себя. Невозможно было поверить, что все осталось так далеко: наша бухточка, наш безлюдный пляж, до которого можно было добраться только с моря, те вечера, когда мы пили вино, жарили на костре колбасу и разглядывали созвездия, а потом, влажные от пота, исступленно сливались в объятиях в нашей крохотной палатке.