Харклайтс - страница 24

Генна передаёт малышку на руки Финну. Они обнимаются. У меня щемит сердце. Вот бы узнать, каково это – когда есть семья и тебя любят.

– Спасибо, – благодарит меня Финн, и голос его дрожит.

– Да мне же только в радость было помочь вам, – отвечаю я, слезая с Полкроны, который плавно опустился на колени. Как же хорошо снова стоять на твёрдой земле.

Папаша Хэрн, его жена и Нисса о чём-то перешёптываются. Матушка Хэрн опечаленно смотрит на меня.

Похоже, эльфы рассказывают ей про приют и про то, что меня бросили родители.

Подхожу ближе к одному дубу, чтобы получше рассмотреть домики эльфов. Их жилища напоминают гнёзда, свитые из веточек и пёрышек, а щели тщательно заткнуты мхом. Трудно сказать, использовали ли эльфы клей. Опустившись на колени, заглядываю в окошко. Внутри – плетёная кровать, ладный крошечный стол, на нём желудёвые миски, большие и поменьше, и кувшинчик, полный светлячков. На полу узкий коврик – так эльфы умудрились приспособить тканую закладку для книг. Над кроватью висит полпенсовая марка с портретом давнишнего короля.

– Где же устроить его на ночлег? – доносятся до меня слова Матушки Хэрн.

Я скребу шею, и мне до того неловко, точь-в-точь как сироте, которого только что подкинули в приют. Может, Папаша Хэрн с Ниссой поторопились и лишь сгоряча, не рассудив толком, позвали нас с Лепестком в свой лес? А теперь, когда я тут, всем ясно, что затея пустая.

Так вот, значит, какой он – дом, думаю я, глядя на гнёздышки эльфов.

– Сегодня он может переночевать здесь, возле костра, – предлагает Папаша Хэрн.

Матушка Хэрн улыбается задумчиво и отвечает:

– Славно… Одеяло знаешь где. Почти целое.

– Привезу, – говорит Папаша Хэрн. – И заодно охапку листьев из кладовой.

– Я с тобой! – кричит Нисса.

Они снова взбираются на рога Полкроны. Папаша Хэрн щёлкает языком.

Олень выходит из кокона света от костра и шагает сквозь холодный лунный блеск, который серебрит его бока.

– Ну, присаживайся, не робей, – говорит мне Матушка Хэрн, взъерошивая сухую листву подле себя. Рядом на земле лежит крошечная тетрадь, исписанная мелким эльфийским почерком.

Я осторожно сажусь, стараясь ничего не сломать. Странно оказаться здесь, возле костра и лесных жилищ, – ведь каких-то несколько часов назад сгорели дотла мои спичечные домики.

– А я читать умею. – Склоняюсь над крохотной тетрадкой. – Это я в Харклайтсе научился. Трещотка тайком учил нас после рабочих смен. Старуха прознала об этом только через три года.