В те дни, когда Авинаш начал посещать приемы в особняках европейцев, о младшей дочери почтенного месье Ламарка, давно уже не появлявшейся в обществе, слухи ходили самые разные. Известные своей близостью к Джульетте женщины утверждали, что Эдит заболела и уехала поправлять здоровье в Германию, другие со знанием дела говорили, что она, окончив школу, осталась жить в Париже. Но в принципе, у всех дам, отдыхающих на шезлонгах возле декоративных прудиков со статуями-фонтанами в своих садах, как и у их мужей, распивающих джин и дымящих сигарами на террасах особняков, имелась своя версия, куда исчезла Эдит, и казалось, будто вся европейская диаспора Борновы задалась целью во что бы то ни стало просветить Авинаша на сей счет.
– У бедняжки, увы, развилась очень тяжелая болезнь. Все легкие охватила. И Джульетта отправила ее в Германию на горячие источники. Девочка по-прежнему там.
– Да-да. Я тоже об этом слышала. Она в санатории в Швейцарии.
– Насколько мне известно, все же в Баден-Бадене.
– Вздор! После школы Эдит хотела остаться на некоторое время в Париже, влиться в литературные круги. Я это от нее сама слышала.
– Только между нами, месье Пиллаи, но все дело в том, что Эдит стала метрессой одного начинающего поэта. Живет теперь в мансарде где-то в районе Монпарнас.
– Да нет же, дорогая моя, все не так! Эдит вступила в какое-то движение писательниц-феминисток в Париже. Они там борются за права женщин.
– Да-да, и спят не с мужчинами, а с женщинами.
– Ах, не могу поверить! Чтобы малышка Эдит – и с женщинами?
– Ну и молодец, что не веришь. Потому что она и правда любовница одного известного поэта. И еще она зарабатывает тем, что позирует обнаженная какому-то художнику.
– Бог ты мой, да разве у нее есть нужда зарабатывать?
– Ох, и не спрашивай, mon cher. Перед смертью Шарля его компания шла ко дну, но Филипп Кентербери, его зять, всех спас. Если б не он – только я вам этого не говорила! – дела семьи были бы плохи. И вроде Филипп даже купил компанию, так что теперь «Ламарк и сыновья» впору переименовывать в «Кентербери и помощники».
Вот что знал Авинаш, когда шел в тот вечер на прием к Джульетте.
В зале стоял гул множества голосов; гости пили поданный на серебряных подносах ликер и тихо беседовали. Авинаш не сразу догадался, что показавшаяся в дверях молодая женщина с горящими глазами, одетая в винного цвета платье, и есть та самая младшая дочь госпожи Ламарк. Да и как ему было догадаться, ведь он не знал ее. И она разительно отличалась от своей матери.