– Эй, ты куда?! – прошипел крысёныш, обернувшись к двери.
Там уже промелькнула спина убегающего подельника.
Я с удовольствием пнула Леопольда туфлей в голову и со всей мочи закричала:
– Спасите!
Парень подскочил, суетливо заметался по комнате, неуклюже попытался сбежать и попал прямо в лапы страже.
Мне было совсем не жалко урода, казнят или нет – плевать, но хоть я его больше не увижу.
После краткой беседы с отцом я вернулась в комнату. Завтра утром взойду на корабль и отправлюсь в новую жизнь. Меня точно ждёт большая и сильная любовь. Я в этом уверена.
Грейв Шторм
Я собирался сказать команде, что мы отплываем через два дня. Знал: им это не понравится. Но сначала заглянул в баню. Отдал много золота и затолкал туда своих пиратов. Они не очень хотели отрываться от утех, но в этой части я суров. Мы много времени проводим в море, кожа становится грубой и липкой от постоянного купания в солёной воде.
В бане жарко. Мужики пыхтели. Тёрли друг друга мочалками до красноты.
– Эй! Шор! Ты так себя до костей протрёшь! – смеялись все, глядя на жилистого и худого пирата, он был уже почти бордовым.
Наши тела уродливы. Одни сплошные шрамы. У Шора нет глаза, Брик – без ноги, но со стальной палкой, которой, кстати, неплохо орудовал. У кого-то отсутствовал палец или два. Почти у всех спины изрубцованы. Каждый стал пиратом не от хорошей жизни. Это напоминание о том, что мы сражались.
Я раньше, как и все, боялся пиратов. Наслушавшись историй, испытывал перед ними ужас и трепет. Если бы я не узнал их тогда…
Из-за сплетен и интриг после смерти отца, мне пришлось покинуть Тарвелон. Город, где я прожил всю жизнь, город, который меня проклял и заставил бежать.
Я уплыл на торговом судне, но нас перехватили работорговцы. Они страшнее пиратов, как оказалось. Нас уже везли в Шадрокс – крупный город, окружённый горами, в нём много рынков. Там можно найти всё – от друидских девственниц до диковинных артефактов. Никто никогда не говорил, что ездил Шадрокс. Все лица там скрывались за масками и капюшонами. Вот и мы направлялись туда.
Я помню, как мы выпрашивали воду. Бесконечные унижения и побои. Никто не щадил пленных. Больных сразу сбрасывали в море. Особо буйных тоже.
Мне очень хотелось жить, поэтому я сцепил зубы и ждал своей участи. Если бы кто-то узнал о моём происхождении, стало бы ещё хуже. Сначала они бы выяснили, что мой отец был лишён всех должностей и привилегий, а потом тоже выбросили, поскольку белоручка никому не сдался, а господ именно такими и считали. Если от женщин, даже опальных можно иметь хоть какую-то выгоду, то мужчины нужны только для тяжёлой работы.