Придя домой, первым делом выпила таблетку – в последнее время от глубокого неудовлетворения жизнью, желудок бунтовал и напоминал о себе ноющей, раздражающей болью. Затем приняла душ на скорую руку и начала нехитрые сборы. По сути, я могла бы отправиться на службу так – в джинсах и теплой кофте, как ходила на улицу, но должность требовала укладки волос и аккуратного макияжа, поскольку первым требованием работодателя было выглядеть ухоженно. Оттого, взамен хипстерскому наряду, надела маленькое черное платье – как баланс нарисованному лицу.
Бросила взгляд на часы – время выезжать. В прихожей посмотрелась в зеркало, следуя за одной из дурацких примет. Там отражалась яркая, но кислая на вид физиономия.
Взяла ключи, вздохнула. Вышла.
Говоря по правде, желудку было от чего болеть: мне не нравился город, в который пришлось перебраться по необходимости, не нравилась подвернувшаяся работа. Жизнь вот такая – трусливая, не нравилась.
В тот непростой период, я сама себе до чертиков опостылела.
Так бывает, когда люди бегут от себя. Когда удирают прочь так, что пятки сверкают, а когда останавливаются на мгновение передохнуть, то с ужасом хватаются за голову. Поскольку замечают, что за время отчаянного бега, не сдвинулись в сторону ни на шаг.
Острое недовольство личностью случается, когда люди понимают, что убежать от себя можно только одним способом – пустив пулю в рот.
Со мной было именно так.
***
Эпизод первый.
Знакомство.
***
– Ты слишком красива для этой паршивой работы, – проверяя на глаз прозрачность коньячного снифтера, изрек Антон, – вот пошла бы в фотомодели, или еще куда-нибудь, где надо улыбаться – было бы понятно, но здесь, Славка, тебе точно не место.
– Хватит повторять это снова и снова, – я поморщилась, в неудовольствии посмотрев на бармена, и подумала, что сама знаю, где мне место, а где нет.
Профессию фотомодели терпеть не могла с самого детства, и слушать о ней было выше моих сил.
Антон был единственным приятелем среди здешней публики, поскольку имел не вполне традиционную сексуальную ориентацию (из его рассказов я поняла, что он «би», и сейчас встречается с какой-то супружеской парой широких взглядов). Он не заигрывал и не тянул в постель, не шипел за спиной всякие гадости, какие зачастую приходилось слышать от женщин-коллег. Я же, в свою очередь, хранила тайну и всячески развеивала зарождающиеся в коллективе слухи на его счет, буде такие случались. Да, информация о барменовых пристрастиях хранилась в секрете, потому как наше начальство всякую не традиционность остро презирало.