Он устроился поудобнее, привалившись спиной к поручню, и приготовился к получасовой поездке до дома. Хотя, если автолюбители сейчас попрятались – ему вполне может повезти доехать и минут за двадцать. В кармане завибрировал и тут же умолк сотовый. Женя не стал даже доставать его – и так знал, что на экране опять горит fv. Ну и пусть – уже в который раз он отметил про себя, что давно надо спросить у Сергея или у Лехи, что творится у них в конторе. Впрочем, нет – у Лехи спрашивать бесполезно.
Или, быть может, шалит вовсе не «МедСота», а его собственный мобильник?
Телефон снова загудел, и на этот раз следом за гудением полилась и музыка. Даша…
– Привет, Дашонок! Ты как?
– Да нормально я, Жень, нормально. С тобой-то все в порядке?
– А как еще?
– Я переживаю, что ты к нам не приехал. Может, передумаешь? Мы за тебя волнуемся…
– Да все будет хорошо. Я за новостями слежу, с трех часов ни одного случая сумасшествия. Поговаривают, что то, что выбросилось с ГЭС, унесло ветром, и теперь Медянск безопасен, а вот Новосибирску скоро придется туго.
– Мы тоже из Интернета не вылезаем, и телевизор всегда включен. Про это уже в Москве говорят, на центральных каналах. Мои фотографии уже несколько раз мелькали, – в голосе Даши слышалась вполне закономерная гордость. – Ладно, ты будь осторожен.
– Постараюсь, – ответил он. – Пока!
– Удачи! – напутствовала Даша и отключилась.
Пряча трубку в карман, Женя улыбался. Кому-то могло бы показаться странным, что о нем беспокоится жена лучшего друга, а не его собственная девушка, но для него и Даши ничего странного в этом не было. Если бы его сейчас спросили, «почему?» – он вряд ли с ходу подобрал бы достойный ответ. Просто между ними было какое-то родство душ. Они понимали друг друга без слов, и Даша не раз говорила, что разговаривать о чем-то с ним ей гораздо проще, нежели с Лехой. Она любила своего мужа, но считала Женю лучшим другом, без общения с которым она не могла прожить и дня.
Женя всегда первым видел новые Дашины фотографии. И нередко она прислушивалась к его критике, если они в чем-то ему не нравились. Прислушивалась и никогда не обижалась, часто следуя его советам. Он был экономистом и не имел ни малейшего отношения к искусству, но, тем не менее, никто лучше него не понимал Дашиных фотографий.