– Стою я тут… – стараясь оставаться спокойным, ответил он, видя, что головы пассажиров повернулись к ним, и в их глазах читался живейший интерес. Любители зрелищ, мать ихнюю! Чем же кончится дело? Кто кого? Молодой или пожилой?
– Дык не хрена стоять тута, когда я иду!
У деда определенно был маразм, причем далеко не на ранней стадии. На вид ему было лет восемьдесят, и сохранить рассудок в этом возрасте получалось далеко не у всех… Умом Женя это понимал, но ум уже был не властен над расползающейся белой пеленой.
Зачем ему жить? Чтобы вот так ездить в автобусе, отдавливая всем ноги, чтобы скандалить по поводу того, что ему не уступили место? Портить настроение другим? Убить его – милосердие! И для него, и для окружающих. Схватить за горло, и душить, пока не закатятся его глаза. Убить… Убить… Убить…
Женя сдался, позволив очертаниям салона полностью расплыться в белой пелене. Ярость клокотала в груди, требуя прямо сейчас ударить старика в лицо, в переносицу. Чтоб треснули кости, чтобы он подавился собственными зубами…
Зубы на подушке…
Почему?
Аня…
Образ Ани мелькнул в памяти в последний раз и отступил, полностью вытесненный яростью.
Он пришел в себя в автобусе, сидящим у окна. За окном было еще светло, но солнце уже коснулось горизонта, из чего можно было сделать вывод, что с того момента, как он потерял над собой контроль, прошло не больше двух часов. Впрочем, зачем делать какие-то выводы, когда можно просто посмотреть на часы, точнее – на сотовый. 19-50. Отключился он ориентировочно в пол седьмого, значит прошло не более полутора часов.
На сотовом – три не принятых вызова. Два – Аня, один – Даша. Ладно, с этим разберемся позже.
Так, уже хорошо… отсутствовал он недолго. Второй вопрос – где он. Женя огляделся по сторонам. Автобус ехал по самой окраине Сосновского района, в сторону центра. То есть он давно проехал свою остановку, промотался где-то полтора часа, после чего вновь сел в автобус и поехал обратно. Спасибо, что хоть очнулся он даже до того, как проехал свою остановку вторично, и что вообще не укатил обратно в центр. Бывало и хуже, причем гораздо хуже.
Женя оглядел себя с ног до головы. Все как обычно. Все так, как и было до провала в памяти. Только на ботинке, отдавленном дедом-маразматиком, красовался отпечаток.
Спрашивается, где он был все это время? Ответ очевиден: черт его знает! Все как обычно, и от дома он относительно не далеко. Ехать осталось минут десять. Что ж, надо позвонить Ане – чего это она так настойчиво его искала?