Шёл урок литературы, а хозяин бесценного груза с упоением изучал нечто более интересное, чем то, что до него пыталась донести Белла Васильевна. Такое имя было у нашей учительницы. Белле Васильевне тоже стало интересно, что там показывают, и она вырвала ручку из рук хозяина бесценного груза. Видимо, ей не было очень интересно, что было интересно всем остальным, и Белла Васильевна ограничилась десятью секундами изучения содержимого ручки, после чего отвела нерадивого подростка к директору. Как того и следовало ожидать, хозяин груза с потрохами вложил хозяина ручки, но тот заявил, что никогда в жизни не смотрел в глазок ручки, а просто взял её у отца случайно, так как не нашёл свою ручку, ну а пойти в школу без ручки просто не счёл возможным. После всех разбирательств о том, кто что увидел, отец моего одноклассника подарил ему эту ручку и объяснил, кому её можно давать в руки, а кому нет. Получилось так, что мне было можно, и я получил ручку до завтра.
Придя домой, я начал изучать содержание запретного плода. Там был типа диафильм из двенадцати голых девок. Десять кадров были ещё куда ни шло, но на двух кадрах девки раскорячились так, что вся пизда была наружу. Это было круче, чем Курбе и Дельво вместе взятые, однако шока у меня не было, ибо я подозревал, что мне предстоит увидеть, а вот Белла Васильевна не подозревала. Следует также добавить, что хозяина бесценного груза из школы на всякий случай отчислили, а хозяина ручки даже не ругали. Нет в жизни справедливости. Меня по окончании седьмого класса отправили на две первые смены в Пионерский Лагерь, ну а ещё у меня под носом выросла какая-то гадость, которая мне тогда казалась усами. Вот такие же усы были у Ларисы на пизде, но у меня выросли только под носом. Что с ними делать, я ещё не решил, а потому поехал покорять ими пионерок. Следует заметить, что в школе мне это не удалось, но в Лагере жизнь идёт по совсем иным законам. Чуть было не забыл. В школе пионеров начали принимать в комсомол, а меня туда совсем даже не звали, но ошейник я снял ещё в конце третьей четверти и был уверен, что больше никогда не нацеплю на шею эту гадость.
Как я жестоко ошибался. В лагере мне пришлось снова нацепить галстук на шею, но Ира мне его повязала на манер ковбойского платка, а мне с боем удалось отстоять своё право носить его так, как мне нравится. Хоть и малая, но победа над стадным инстинктом. Кроме своего права, я отстоял ещё и право Ирины, и тогда мы с ней образовали первичную ячейку общества в отдельно взятом Пионерском Заведении. С Ирой я познакомился ещё в автобусе по дороге в лагерь, именно там, где мне и пришлось отстаивать наши гражданские права, и в Лагерь мы прибыли уже с отстоянными правами и тут же ушли за клуб целоваться. У Иры был целый ряд преимуществ перед Ларисой. Во-первых, она была Ира, а не Лариса, что само по себе уже немало. Во-вторых, она была на полгода меня моложе, что позволяло мне на ней жениться, не нарушая семейной традиции. В-третьих, Ира была родом не из Детдома, а из вполне приличной семьи, что тоже играет не последнюю роль. Кроме этого, Ира была очень красива, однако, она была голубоглазой блондинкой и напоминала мне Мальвину, у которой, благодаря стараниям Буратино, вся пизда была в занозах. Дурацкая, однако, ассоциация, но уж какая есть, другую мне так и не удалось подобрать.