– Нет, лет пять. Он тогда приезжал к родителям на каникулы, – воодушевившись моим вопросом, сообщил папа.
– Нет, пап, не помню, – закрыв книгу, сухо оборвала я отцовскую речь.
– Ну вот как раз и вспомнишь. Сходи с мадам Шногл в ателье, чек я ей уже выписал. Пусть тебе сошьют что-нибудь по последней моде. Похвалишься перед подружками.
– И Августосом, – добавила я, с укоризной посмотрев на отца. – Папа, ты опять за старое??
– Ничего подобного. Я не настаиваю, – отмахнулся отец и, наконец переступив порог, зашёл в комнату. Прошёл к окну и, облокотившись о подоконник, задумчиво уставился на открывшуюся взору панораму заснеженного города. – Я не настаиваю. Но если между вами проскользнёт искра… Почему бы и нет. – Оторвавшись от сказочного пейзажа, отец посмотрел на меня затуманенным надеждами взглядом и улыбнулся.
– Ну, это вряд ли, – встав из-за стола и скрестив руки на груди, насупившись, уверенно заявила я.
– А это, дочь моя, одному только небушку и известно.
Как бы я ни была возмущена намёками отца, но свежий морозный воздух, прохладными ладонями касавшийся сейчас моего розовощёкого лица, быстро выдул из моей головы все роящиеся там невесёлые мыслишки. Гулять по городскому рынку, уже украшенному к Рождеству, было невообразимо приятно, и я невольно улыбалась, легко шагая по хрусткому снегу, и напевала себе под нос смешные портовые песенки. Прямо как в старые добрые годы детства!
Чуть впереди торопливо семенила озабоченная будущим балом мадам Шногл. Она сурово оглядывала лавки торговцев и сетовала на то, что в нашем захолустном городишке вряд ли найдётся что-то, способное удивить или хотя бы удовлетворить вкусы вернувшегося из столицы графа Стольмского.
– А вам, мисс Лили, не мешало бы прекратить эти глупые ужимки с дурашкой Бони. У той ни приданого, ни разума. Вся в отца. Какой уважающий себя купец на старости лет возьмётся шить сапоги? – всплеснув руками, осуждающе прицокнула языком мадам Шногл.
– Это честный труд, который, кстати, приносит неплохие деньги, – с интересом оглядывая прохожих, сообщила я и радостно взвизгнула, разглядев стоящую у лавки с конфетами ту, о ком так нелестно отзывалась няня, – свою лучшую подругу Бониэль Кокрок! Светловолосую голубоглазую улыбчивую Бони.
– Подруженька! – Подскочив к девушке, я обняла её и не сразу заметила, что Бониэль протестующе пищит и вырывается из моих излишне пылких объятий.