Дворового Полкана Муська дразнила с самого его появления, когда тот был совсем крохой – меньше самой Муськи. Кто ж знал, что из этого пахнущего молоком дрожащего комочка вырастет такая сволота. Уже в первую неделю Муська основательно разодрала ему морду, повредила ухо и хорошохонько погрызла, вырвав добрый клок щенячьей шерсти. Полкан выл от страха и писался, когда вдруг недалеко появлялась черная гибкая тень хозяйской кошки.
Грациозно и мягко кошка отодвигала собачью миску ровно на столько, чтобы длина цепи не позволяла дотянуться до еды или воды. Эту её хитрость хозяева заметили дня через три, когда Полкан изнемогал от жажды и голода, просто лежал, вытянув лапки по направлению к чашке. Кошку никто не заподозрил, зато получил ремнем Егорка, да и сам хозяин наслушался бранных слов от жены, которая этого Полкана и притащила не весть откуда. С того дня она сама лично стала присматривать за щенком, кормить с рук потрохами, наливать парное молоко и даже, что совершенно не слыхано, отпускать его с цепи по двору. В общем, все то, что было ранее доступно Муське, теперь перепало с большей силой безродному псу. Кошка ещё больше не возлюбила щенка, но тактику решила поменять. Теперь она стала ластиться, тереться пушистым боком, играть. А в игре можно оцарапать или прикусить. Так случайно Полкаша чуть не лишился глаза, но Муська хитро выторговала прощение, зализывая его раны своим шершавым языком. За это ей хорошо перепадало: то голова курицы с нежным гребешком, то молочка отхлебнет. Отхлебнет, и, по кошачьим традициям, задними лапами прикопает, напустив в белоснежное молоко мелкой гальки, песка и чернозёма. Ну а что с кошки взять? Хозяйка Полкана жалела, мыла чашку и наливала свежее молоко. А Полкан все запоминал.
Кто ж знал, что собаки растут с такой скоростью. Уже к весне это был крепкий и злобный пёс. Даже густая шерсть не скрывала, как перекатывались мышцы при каждом его движении. С таким уже не поиграешь – за раз перекусит. Муську спасала только цепь. Кошка мысленно очертила дугу, докуда цепь позволяла этому отродью дотянуться, и в предельной близости продолжала пакостить.
Спит он в будке – отчего же не садануть когтистой лапой по морде, а потом сразу на верх, на дальний конец будочной крыши. А ещё вблизи нужду справить и, гребя со всем усилием, грязным песком закидать его территорию. Опять же украсть чего вкусного и грызть долго, смакуя хрящи и жилки, прям у него пере глазами.