– Ты продвинулась с портретом дальше, чем я, – начал Богдан.
Она улыбнулась, но какой-то надломленной улыбкой.
– Я кое-что нашла в книге. Хочу, чтобы ты тоже это прочитал. Но прежде… – Аня вздохнула, будучи не до конца уверенной, что хочет всё это рассказывать, и продолжила: – Два года назад не стало моих родителей.
– Я не знал.
Она будто его и не услышала.
– Они погибли. Мама сразу, отец – через неделю. Пролежал в коме, так и не пришёл в себя. Первую неделю мне хотелось уйти за ними. Но я справилась с этим. Знаешь как? Я стала рисовать. Каждый день, по много часов. Представляла, что отец просто вышел ненадолго и скоро вернётся. И мама. Она у меня была поэтессой. Писала стихи к папиным работам. Отец выставлялся в галерее, я часто бывала на его выставках. Так что любовь к прекрасному мне прививали с детства. Ты сказал, что выбрал меня, потому что я среди других показалась тебе лучшей.
– Не показалась, ты и есть лучшая, – перебил Богдан, – и теперь я чувствую себя ещё большим мудаком из-за того, что взвалил всё это на тебя.
В его тёмно-карих глазах она разглядела то ли боль, то ли сострадание.
– Пойдём.
Аня встала из-за стола и, выйдя из кухни, пошла в свою комнату. Богдан не спеша последовал за ней.
– Смотри. – Она взяла книгу, что лежала на столе, и протянула Богдану. – Тут сказано, что единственный, кто смог нарисовать портрет, – это некий Джозеф. Остальные либо сходили с ума, либо убивали себя. Но даже Джозеф в конце умирает. Да, я понимаю, что это всё легенды и сказки. Выдумка. И я бы дальше так думала, если бы не звонок.
– Какой звонок?
– От мамы. Точнее, я не уверена, но, кажется, это была моя мама или… Я не знаю, но голос был очень похож. Она сказала, что я должна нарисовать портрет Роберта, иначе… мы скоро встретимся, – закончила Аня.
– Чёрт. Это очень плохо.
– Он ведь не оставит нас в покое?
– Нет, не оставит.
– Мне страшно, – прошептала Аня, сделав шаг к Богдану. Маска спокойствия, которой ей удавалось прикрываться, пока они сидели на кухне, сейчас треснула, как стеклянная ваза. И её прорвало. – Я не хочу умирать. Понимаешь?!
Богдан взял её за руку, слегка сжал и посмотрел на Аню так, как смотрят, когда хотят приободрить, дать хотя бы маленькую надежду на счастливый исход.
– Прости. Мне так жаль, что я втянул тебя во всё это. Нет мне прощения. Но я обещаю: ты не умрёшь.